—
Ты показывал их матери? — спросила Гудрун.
Гнуп покачал головой:
—
Зачем? Это же ты хочешь их нанять.
—
Гнуп, мне они не нравятся!
—
Все семеро? — удивился Гнуп.
—
Все! — твердо ответила Гудрун.
—
Они хорошие воины, — укорил Гнуп. — Такие, как ты
просила.
—
Это я вижу. Но мне они не нужны.
—
Не понимаю, — пробормотал озадаченный Гнуп. — Мне что же, отправить
их назад в Роскилле?
—
Именно так. И немедленно.
—
Как скажешь.
Гнуп Три Пальца был не согласен, но Гудрун
была здесь хозяйкой. И здесь, на земле Ульфа-ярла, ее слово было
словом мужа.
—
А мне объяснишь? — спросила Заря, когда Гнуп отправился в большой
зал, чтобы отослать несостоявшихся наемников.
—
Ты не согласна с моим решением? — Гудрун нахмурилась.
—
Ты старшая, — Заря примиряюще подняла руки. — Просто скажи
почему?
—
Они смотрели на меня, как волки на оленя.
—
Они мужчины, а все мужчины тебя хотят, — Заря улыбнулась. — Потому
так и смотрят.
—
Не так, — качнула головой Гудрун. — Обычно они глядят, как пес
глядит на кусок баранины в моих руках. Пес знает — это мясо мое. Не
его. А эти — волки. Они не станут служить. Они будут ждать, когда
можно наброситься. Поверь, я знаю такие взгляды. — Гудрун сделала
знак, отгоняющий зло. — Я не удивилась бы, если бы так смотрел
кто-то один. Среди воинов встречаются такие, кто не боится вообще
никого и не уважает ничье право, кроме собственного. Но если так
смотрят все семеро — значит, что-то случилось. Или
случится.
—
Что? — насторожилась Заря.
Гудрун пожала плечами:
—
Откуда я знаю. Зато я знаю, что на службу я их не
возьму.
—
А я знаю, что мне не помешает мой лук, — сказала Заря. — И мне не
нравится то, что я слышу.
Сквозь завесу мужские голоса в большом зале
были хорошо слышны. И разговор там шел недобрый.
—
Не выходи туда без меня, — озабоченно проговорила Заря. — Я за
оружием. И людей неплохо бы…
—
Уверена: Хаучик уже собирает, — сказала Гудрун. — И мне бы тоже
вооружиться не помешало. Как-никак я убийца ярла и дочь
берсерка…
Семеро не ушли. Двое перегородили выход,
пятеро стояли напротив Гнупа. Оружия никто не доставал, но к этому
шло.
Трое работниц, оказавшихся в большом зале в
неподходящее время, забились в уголок и глядели на чужаков со
страхом.
—
А вот и ты! — сказал тот, кто был в семерке главным. — Твой человек
сказал: мы тебе не по нраву. Он ошибся, верно?