— Самое забавное, что я это понимаю, даже Андрею подобные слова
говорю, чтобы он перестал это делать, но себя заставить не могу.
Оно само как-то получается.
— А Андрей что? Нет, у меня есть кое-какая информация от одного
засранца, но хотела бы услышать от тебя версию, что он рассказал
тебе как близкому человеку.
— Не уверена, что это было бы честно.
— Ты в общих чертах, без подробностей, считай, что сейчас я
психолог, у которого ты на приёме, а не Машка-подружка. Мы делаем
это для тебя и твоей терапии.
— Звучит ужасно, — Вика огляделась вокруг, пытаясь принять
решение, в какую сторону отправиться дальше, тропинка
раздваивалась. Одна шла вглубь леса, вторая поворачивала в сторону
района. Больше хотелось углубиться в тишину и кислородную зелень,
чем возвращаться к бетону и асфальту.
— Ну так что на себя взваливает Андрей Ветров?
— Всё до чего может дотянуться, если коротко. Иногда у меня
ощущение, что он назначил себя главной причиной всего происходящего
вокруг него негатива. Вообще, не важно какого, тушение пожара пошло
не так — он что-то не то сделал, поругались со мной — он не то
сказал. Он считает себя виноватым в том, что я ушла из дома и
попала к Ренату, считает, что виноват в том, что тот со мной делал.
В том, что Ольга приехала к нему за деньгами, он тоже себя
виноватым считает, представляешь? Она нас убить пыталась, подожгла
дом, в котором мы спали, а виновный — опять он. Довёл её! Жизнь у
неё с ним была такая тяжёлая, что она почти сошла с ума и решилась
на убийство. Как тебе такой вывод?
— Ничего себе, — нахмурилась Маша.
— Он её из-за этого отпустил, представляешь? У Разумова все
доказательства есть на руках, только возбуди уголовное дело и сразу
закрывать можно. Он и собирался, только Андрей не дал. Назначил
виновным себя и чуть ли не наказать собрался.
— Наказать?
— Пожизненным угрызением совести! Он её жалеет! Жалеет, что
причинил ей боль и страдания за все те годы, что они были вместе, а
он не уделял ей достаточно внимания, поэтому, что там какая-то
попытка убийства? Пф-ф, ерунда!
— Тихо, подруга, ты прям заводишься от мысли об этой даме. Я,
конечно, помню, какая она двуличная змея, но она уже в прошлом.
— Очень на это надеюсь, — выдохнула Вика, но невольно вспомнила
фотографию, которую нашла утром.
— Слушай, — притормозила Маша, заглядывая Вике в глаза, — а что
он рассказывал тебе о том, как он… ну, был ранен и чуть не погиб в
Сирии? Он ведь тогда остался единственным выжившим после нападения
на конвой?