— Мой большой мальчик, — её рука сползла вниз и сжала выпирающий
бугор эрекции, заставив меня снова застонать. Прощай контроль.
Всё, что я мог делать в знак протеста, это шумно дышать открыв
рот, как рыба на берегу без воды, и не начинать с ней страстный
диалог, в котором мы будем грязно обзывать друг друга, кусая и
шлёпая мягкие части тел. Катя всё двигалась на мне, проходясь
лобком по ширинке и разве что искры не высекая. Сколько же в ней
было секса и похоти в губах, в глазах, в чёртовой красной помаде,
которую я уже воображал на своём члене, не в силах противостоять
этому.
Я уже не вареный рисовый ролл на её языке, я сейчас превращусь в
осьминога, который обовьёт её соблазнительное тело своими
щупальцами и сожрёт. Когда она наклонилась, чтобы снова впиться в
мои губы и попытаться высосать из меня остатки сознания, я добрался
до молнии на её спине, с третьей попытки ухватил за крошечный
замочек и потянул вниз, чувствуя сразу, как платье ослабевает и
расползается в стороны.
Как только я добрался до конца молнии и начал гладить её спину,
Катя простонала мне в губы и вновь поднялась, сжимая бёдра крепче,
будто бы боялась, что я всё ещё могу убежать.
Разве что уползти…
Она скинула платье с плеч и рук, обнажая высокую, полную грудь,
затянутую в абсолютно прозрачный бюстгальтер из чёрного кружева.
Быстрым движением она завела руки за спину и расстегнула крючочки.
Груди всколыхнулись, выпадая на волю, и я чуть не подавился слюной,
глядя на это великолепие с тёмно-розовыми торчащими сосками.
Предвосхищая моё желание, она откинула лифчик в сторону и
наклонилась, накрывая моё лицо своими шикарными полушариями, я тут
же поймал один из сосков во влажный плен моего рта, вытягивая из
неё длинный стон. Она запустила пальцы в мои волосы и прижала лицом
к своему телу, чтобы я мог жадно пожирать её прелести, пока
кислород не кончится.
Нижний мозг уже кричал о том, чтобы его выпустили на волю из
штанов и поселили на ПМЖ в тесную мокрую пещеру. Ещё немного и у
меня перед глазами поплывут цветные пятна от перевозбуждения и
недостатка кислорода.
Грёбаное вынужденное воздержание превращало меня в голодного
зверя, которому уже без разницы, кого сожрать тёмной ночью. Можно и
лица не видеть, только бы сжимать полушария грудей и ягодиц, вгоняя
член на всю длину под шумные стоны.