Пароль незнакомая машинка скушала безропотно, с готовностью
продемонстрировав свое содержимое. Операционка оказалась совершенно
незнакомой. Разобраться, впрочем, труда не составило, так что
штабс-капитан уютно устроился в кресле гостиничного номера и
приступил к изучению. По экрану бодро скользили красивые картинки,
фотографии кошек… не то все это, совсем не то!
Интересное нашлось в папке со странным названием «реальность».
Здесь фотографии оказались куда занимательнее. Например, тройка
мужчин, развалившихся на стульях. Первых двух Афонов опознал без
труда – американский президент Рузвельт и британский премьер
Черчилль. Сидевший с краю усач ни малейших ассоциаций не вызвал.
Хотя, при этом, держался с поистине королевским достоинством рядом
с могущественнейшими людьми своей эпохи. Скорее уж возникало
ощущение, что эти двое откровенно робеют рядом с облаченным в
простую шинель мужчиной. Подпись под фотографией и вовсе поставила
Афонова в тупик. «Ялта, 1945».
С какой бы радости американцу и англичанину приезжать в разгар
второй мировой в Россию? Рузвельт в те времена потрясал атомной
погремушкой и грозил превратить российские города в груду
радиоактивного щебня, а не сидел в Ялте с видом долгожданного
гостя… Да и русские вместо приглашений сыпали обещаниями в том
духе, что после первого же атомного взрыва на Лондон вместо бомб
посыпятся головы американских военнопленных. Угроза, надо сказать,
вызвала у генералитета союзников приступ небывалого пацифизма.
Японцам было проще – к сорок пятому у американцев не было
аэродромов, с которых бы удалось добраться до японской метрополии,
а утюжить крохотные острова в Тихом океане бомбами стоимостью в
миллионы долларов – удовольствие сомнительное. Словом, непонятно
все это…
Чем дальше Александр листал изображения, тем больше возникало
вопросов. Как будто неведомый фотограф жил в реальности, вывернутой
наизнанку неведомым шизофреником. Особенно его потрясла фотография,
запечатлевшая простершиеся до горизонта руины, под которыми
значилось совсем уж безумное «Последствия атомной бомбардировки
Хиросимы».
Последняя же картинка оказалась финальной и донельзя эффектной
точкой в чокнутой коллекции. Карта мира с нанесенными границами
государств вернула Афонова в самое начало дурацкой истории. Посреди
безумной и неузнаваемой мешанины странноватых, гм, образований
гордо значилось: «Российская Федерация». Какой-то шутник обкарнал
несчастную страну со всех сторон. Какой, к черту, Гамбург, если
даже Минск и Киев вдруг стали вполне себе столицами отдельных
стран… Японию тоже не обошли вниманием: вместо одной из крупнейших
стран мира – огрызок, запертый на четырех островах. Зато, ишь ты,
Индия с Китаем вполне себе едины, неделимы и независимы. Ну-ну…