- Это точно, - подтвердил Кесарь. - Я видел, как двое мечников
издевались над молодым неопытным магом. Они кололи его мечами, а он
только и мог, что швыряться сгустками огня, которые не смогли бы,
наверное, и стог сухого сена поджечь.
- Меня рядом не было, - вздохнул Жрец.
- Закололи они его. Насмерть. А он ведь и недели здесь не
прожил.
- Уж я бы... - пригрозил старик, поднимая к потолку корявый
палец...
Собравшиеся еще долго говорили о пустяках, вспоминали поочередно
свои старые приключения, хвастались. Иногда они говорили
одновременно, взахеб, перебивая друг-друга, иногда, напротив, в
комнате надолго повисало молчание. Они ели и пили, все больше
хмелея, и Глеб старался не отставать от старших товарищей. Он все
порывался рассказать им сбивчивую историю про Кинг-Конга и свой
меч, про Рябого Пса и про Апостола, но его уже никто не слушал,
только привычно кивали головами на слова, не улавливая их смысл, но
Глебу и этого было достаточно. И он, растроганный этими рассеянными
пьяными кивками, все говорил и говорил, выдумывая что-то, то, чего
и не было никогда, а вскоре и вовсе потерял нить повествования,
запутался, остановился на полуслове, перед глазами все поплыло, и
он тяжело повалился под стол, задев локтем пустое звонкое
блюдо.
- Пожалуй, пора спать, - сказал Кесарь и долго и безуспешно
пытался встать на ноги...
2
Перед тем как лечь, в комнату к наконец-то угомонившимся
постояльцам поднялся хозяин гостиницы. Его гости спали в самых
вычурных позах. Кто-то развалился на столе, кто-то скорчился на
полу. Старый Жрец по-прежнему полулежал в кресле, нос его был
необычайно красен, халат распахнулся, обнажив худую впалую грудь. И
только Ворон, даже во сне хмуря брови, лежал на кровати. Правда,
поперек нее.
Хозяин заведения осуждающе пощелкал языком и вышел, плотно
притворив за собой дверь.
3
Вечером следующего дня хозяин зашел в комнату к Глебу.
- Здравствуйте, господин.
- Привет, - Глеб был необычайно мрачен. Его подташнивало,
кружилась голова, ломило мышцы. Утром он обнаружил у себя
здоровенный синяк на бедре, и какое-то время натужно пытался
вспомнить, как он его посадил, но от этих усилий лишь еще больше
разболелась голова, и Глеб, отчаявшись хоть что-то восстановить в
памяти, махнул на все рукой, дав себе зарок больше не пить
вообще.