Зайдель вдруг понял, что к нему
подбежали не люди, а непонятные существа, ибо люди себя так не
ведут и так страшно не выглядят. На доблестного фельдфебеля
смотрели своими красными глазами чудовища, получившиеся,
скорее всего, от распутства человеческой самки с медведем, а может,
с кем и похуже. Они совершенно не устали от бега, а только
слегка рычали. Одно чудовище ткнуло лапой в бок Зайделю, отчего он
застонал от боли, а другое метнулось к раненым камрадам. Оно быстро
притащило тела раненых разведчиков, к своему счастью пребывающих
без сознания, ближе к Зайделю. От чудовищ омерзительно пахло, а
одеты они в какое-то рваньё. Их красные глаза светились
нечеловеческой злобой, клыки торчали из пасти, а носы шумно
принюхивались к телам разведчиков. Дальше произошло то, что Зайдель
хотел бы забыть, но не получалось. Он считал, что к их
подорвавшейся на минах группе должны набежать большевики, которые
или сразу добьют раненых арийцев, или начнут подвергать их
нечеловеческим пыткам. Йоханнес Зайдель, конечно, мужественно
перенесёт все пытки и умрёт достойно. Он ничего не скажет
большевикам, как истинный воин фюрера. Даже имени своего не скажет.
Так и умрёт, громко прославляя фюрера и Германию. Большевики
увидят, что такое истинный арийский дух.
Налетевшие на разведчика два
чудовища, служившие большевикам, почему-то добивать его не
торопились, как не стали подвергать его жутким пыткам. Вместо этого
они вдруг метнулись к трупам камрадов и начали своими лопатами
отрубать от трупов куски мяса и жадно пожирать плоть. В утреннем
тумане это смотрелось особенно жутко. Мясо, вырубленное из трупов,
представляло собой чёрные от копоти куски прожаренной плоти без
следов одежды, так как материал формы на трупах истлел от высокой
температуры, поэтому чудовища поедали запечённое мясо с аппетитом.
Только рычали от удовольствия. Зайдель понял, кем были эти
существа, что сейчас поедали его камрадов. Это же настоящие
ликантропы, о которых в детстве в Южном Тироле юному Йоханнесу
взрослые рассказывали страшные сказки. Одно дело слушать сказки и
трястись от страха в тёплом доме, а другое дело смотреть, как
ликантропы с чавканьем поедают твоих товарищей. Тот ликантроп,
которого фельдфебель подстрелил, вдруг перестал жевать свою
окровавленную пищу. Он медленно повернулся в сторону лежащего на
земле Йоханнеса, принюхался и облизнулся. Он же захотел свежего
мяса – оформилась умная мысль в голове раненого разведчика –
поэтому сразу и не убил меня. Сейчас он меня начнёт жрать заживо. В
заднице видал Йоханнес такую героическую смерть за недоделанного
фюрера нации. Йоханес вспомнил даже о Боге, о котором много лет не
вспоминал: