Конечно, это не бойцы РККА
подсунули компромат фрицу. Это Димка наскоро сочинил такую бумажку,
чтобы хоть как-то помочь командованию с определением места
расположения остальных разведгрупп.
Вскоре капитан и Егоров ушли, а
Расих Юсупов отправился к Цаку, пожаловаться тому на нелёгкую
солдатскую долю. С какого перепуга старшина назначил его
полиглотом? Ещё, не дай Аллах, заберут меня в дивизию допрашивать
пленных, а мне и здесь хорошо воевать.
- А кому сейчас легко? -
словами Димки ответил ему Цак. - Ты мине скажи, если тибе
есть шо за это сказать по-хорошему. Может ты, товарищ Юсупов,
где-то нагрешил: устав не доучил или приёмы с винтовкой не все
разучил. Вот судьба тибя и карает.
- Да какой я тебе грешник? –
отмахнулся Юсупов. – Я в школе до войны работал. Скорее, я мученик,
потому как школа тот ещё лабиринт с чудовищами, и чудовища никак не
учителя. До войны я даже не грешил. На мою зарплату и не согрешишь
как следует.
Сам Цак пребывал сейчас в некой
прострации. Его даже ночные события не так взволновали, как
собственное ухо, которое вдруг выросло на месте оторванного уха.
Вот это фокус! Что это за секреты природы такие? Пойду к
знакомым медикам копать под истину. Одну фигуристую медичку Мойша
давно приметил и зауважал: молодец тётка – такую себе жопку
отожрала, наверное, у медички хорошие зубы
Ранним утречком ефрейтор решил
воспользоваться блатом с медиками, которым он вчера помогал ставить
палатки. Его беспокоило раненое ухо, которое невыносимо чесалось –
может его новое ухо изнутри жрут вредители, а Мойша и не ведает об
этом.
Плотненькая тётка из
медсанбата, куря беломорину, сняла повязку, осмотрела ранение и
сказала:
- Хорошее ушко, розовенькое. И
зачем его так сильно замотали бинтами?
- Чешется, – пожаловался Мойша
медику.
- А ты его не чеши, - почему-то
усмехнулась тётка.
Хорошо хоть Мойша догадался не
ляпнуть, что вчера ещё у него этого уха не существовало -
отстрелили нахрен враги. А то бы прослыл среди этой тётки паникёром
и трусом. Мойша поблагодарил тётку и удалился в расположение
взвода, утирая по дороге слезы радости, текущие по его небритым
щекам.
Теперь, разговаривая с
Юсуповым, он постоянно тёр новое ухо пальцами и улыбался дурацкой
улыбкой. Юсупов, глядя на ефрейтора, понял, что и этот боец слетел
с катушек. Да, у нас весь взвод вместе с приблудным Димкой какой-то
странный.