В сумрачном воздухе повис запах мокрой
растительности и мерзких испарений в добавление к другим неприятным
запахам. Образовавшаяся влажность, смешавшись с гарью, хватала
людей за горло и душила, уменьшив количество кислорода в атмосфере.
Бой между людьми стих сам собой. На участке роты оберлейтенанта
Пфайффера немцам пришлось отступать, утаскивая на свои прежние
позиции раненых камрадов. Русские не мешали шутце тащить своих
раненых, но метко стреляли в тех, кто обстреливал позиции
красноармейцев. Так погиб ещё один пулемётчик, не понявший в
горячке, что бой уже надо прекращать, и что русские дают стрелкам
противника шанс утянуть в свой тыл раненых. Такая обстановка
оказалась на участке роты Пфайффера, но сам оберлейтенант не мог
знать обстановку на фронте, ибо счастливо пребывал в
бессознательном состоянии. Гораздо успешнее немцы действовали на
своём правом фланге, где они навалились двумя своими стрелковыми
ротами на остатки второй роты батальона Егорова. Имея десятикратный
перевес в живой силе, они смогли занять траншеи второй роты, убив
тринадцать красноармейцев из четырнадцати бойцов, что оставались в
роте. Погиб и младший сержант Сказкин. Он только отправил к комбату
с запиской одного самого молодого своего бойца, посчитав, что пусть
этот паренёк ещё денёк поживёт. Заняв траншеи русских, немцы дальше
не пошли, отложив дальнейшие атаки на другое время.
Потери в батальоне Егорова в
результате вечерней атаки гитлеровцев были колоссальные. Батальон и
так имел численность личного состава меньше, чем в обыкновенной
роте, так теперь он превратился во взвод. Вторая рота исчезла
окончательно. От третьей роты, в которой воевал сам комбат,
осталось всего лишь восемь бойцов, считая раненого в руку Егорова.
Сержант Иванов и три бойца роты погибли, пятерых пришлось
отправлять в тыл из-за ранений. Погибли почти все приданные
батальону противотанкисты. Более-менее хорошо дела обстояли в
хозяйстве Дубинина: четверо бойцов рота потеряла безвозвратно, а
шестерых отправили в тыл по ранению. Теперь у Егорова осталось в
подчинении всего двадцать два бойца. Если в полку и дивизии ничего
не придумают, то жить остаткам батальона только до следующего
утра.
Димку трясло от нервного возбуждения
и усталости. Руки, мля, трясутся, как у алкаша. Поджилки тоже
трясутся. Забыл боец в горячке боя надеть на себя немецкую накидку,
теперь стоял в траншее мокрый, как мышь. Правой рукой он опирался
на винтовку, а левой пытался стереть с лица пот и дождевую воду.
Под ногами хлюпала вода, превратившая дно траншеи в скользкую
грязную дорожку. Под Солнцем вода, не впитавшаяся в землю, высохла
бы давно, но сейчас тучи не пропускали солнечный свет. Так скоро
бойцы в окопах превратятся в комочки грязи. Сразу же стало
несколько прохладней, но душно от испарений. Это сколько же времени
мы провоевали? Казалось, что бой длился вечность, но, на самом деле
воевали чуть меньше двух часов. Это если считать с того момента,
когда старшина дал команду на начало стрельбы по разведанным целям.
Условились, что как только, заработает «Максимка», то сразу же
подключится Кошкин и Димка. Сработало, как по нотам: все три цели
уничтожили. А затем начался собственно бой на широком участке
фронта. Немцы лезли не только на роту Дубинина, но интенсивная
стрельба шла и на флангах. Хорошо хоть, что батальону придали две
сорокопятки против танчиков. Артиллеристы геройски сожгли две
двойки и разули тройку: вон она стоит раскоряченная. Но
герои-артиллеристы и сами полегли на этом поле почти в полном
составе. Нашитоже стреляли из своих противотанковых ружей, но особо
не преуспели под минами и снарядами фашистов. Один расчёт мы
потеряли в полном составе, а второй отправился в тыл на носилках.
Немецкая тройка хоть и остановилась, но экипаж не покинул танк, а
развернул башню и садил по нашим позициям из пушки и пулемёта.
Попробуй голову подними из траншеи. Страшно! Вот тогда Димка
здорово напрыгался, бегая от одной стрелковой ячейки до другой.
Молодцы бойцы – хорошо оборудовали позиции ячейками и хорошо их
замаскировали. Стрелял игрок в своём фирменном стиле: сначала с
помощью карты высматривал цель, только потом высовывался и стрелял.
Бил разрывными пулями, считая, что так правильнее. А чего жалеть
эти особые патроны? Лучше потратить на врагов, а то в любую секунду
прилетит снаряд и хана. Снаряды, как назло, летели очень даже
точно. Они разносили в клочья позиции бойцов, убивали и ранили
людей. Димка на системной карте всё чаще замечал, как исчезают
зелёные метки наших воинов, превращаясь в серые или жёлтые точки.
Это означало, что боец или убит или ранен. Красные точки противника
тоже убывали, но атакующих немцев что-то многовато для остатков
батальона Егорова.