- Не знаю, Свар. У меня много всяких мыслей, но, пожалуй,
наиболее близкую к реальности выразила сестрёнка. Знаешь какую? Что
наш, так называемый дед, СЕЛЕКЦИОНЕР…
1814 г. Окраина деревни
Горбачихи волости Вохна.
- Марусь, а Марусь, – женщина барабанила в стекло старинного
дома на окраине деревни уже несколько минут, но на её стук никто не
отзывался. Да и время для визитов было не подходящее – темно, да и
на дворе ноябрь встал. Холод, ветер сильный и снег лёг как
неделю.
- Марусь. Умоляю, отзовись. Христом Богом прошу.
Увидев в глубине дома сверкнувший огонёк, застучала с новой
силой. Вскоре огонёк приблизился, и в мутном стекле мелькнуло
бледное лицо женщины.
- Кого там по ночи принесло? – голос был глух, с лёгким
сипом.
- Марусь. Это я, Глаша. Твоя дочь дома? Выдь на крыльцо.
Огонёк в окне исчез и вскоре наружная дверь скрипнула,
приоткрывшись, впуская незваную гостью в сени.
- Глаш, чаво таково случилося, чо по темени бегаешь по дворам? -
Худая болезненная женщина стояла, кутаясь в полушубок умершего
мужа. Её впавшие глаза с укором смотрели на зашедшую соседку.
- Прости, подруга, что тревожу. Твоя доча во дому?
- Так кде ж ей аще быть? Спит, поди, с часу, кабы не боле.
- Не знашь, она с моими была, аль одна?
Женщина молча ушла в дом и вскоре в сени вышла заспанная девочка
лет десяти, с удивлением глядя на тётю-соседку.
- Клав. Христом Богом прошу. Кажи – моих видала? Ночь на дворе,
а они так до дому и не воратились.
Девочка с испугом подняла глаза на взрослую женщину.
- Я с ними занитуся до вечору, а те разом повертались и, не
пращамши, ить до леса. Туды. Ну… туды.
- КУДА? – женщина присела и, схватив руками за тонкие плечики
девчушки, слегка встряхнула ребёнка.
- Да не знамо. Каже до Амвросия. Оне де через день к нему ходют.
Дедусь их грамоте учит, обрядам усяким, плетению, да антиресные
слова сказывает.
Женщина охнула, схватилась за сердце, опустилась на пол. К ней
подскочила хозяйка дома. Пыталась поднять, но у гостьи
подламывались ноги. И текли слёзы из глаз.
- Они ж детки малые. Неужто взял их в учение? Так чего согласия
не испросил у матери? Не по закону то.
И, словно в неё кто неведомый влил силу, поднялась одним рывком
на ноги и, неожиданно для всех, поцеловов чужую девочку, улыбнулась
какой-то странной улыбкой.
- Простите, бедушки-соседушки, за тревогу. Поду я. Могет смогу
застать деток своих, опредить, чо боялась. Неужто слова страшные
сказанные сбылись? Прощавай, соседка. Здоровица, счастия вам.