– Ну, а как ты хотела – лето же!
– Во-от. Думаю я. Просидели долго,
надо было уж недели две на трёхразовую дойку перейти.
– Это как будем?
– М-м-м... как в сентябре делали: в
семь, в два дня и в девять вечера. Вам вечер удобно будет?
– А чего – здесь же живём!
Нормально.
– Кстати, пока каникулы, вы могли бы
и Таню поучить доить. Только не на молодых, выбрать взрослых мамок,
у кого характер поспокойней. Мало ли – вдруг подменить когда? Я же
по утрам дою. Лишнее умение – оно, знаете ли, никогда не лишнее,
глядишь, пригодится в жизни.
– Так-то но-о, полезно. Поучу.
– Ну вот. Только давайте скажем так:
это Таня помогает как бы вам. У вас в огороде дела,
стройка, где-то надо до дома успеть сбегать, норму отшить –
так?
– Ну-у-у... да.
– А мы с вами обеденную дойку как
будто бы делим напополам. А вам некогда. А Таня может в обед
помогать. И мы ей за это будем доплачивать, тридцать рублей
прибавки.
– Ага?
– Да. Именно на лето, пока у нас
график будет такой вот уплотнённый. Только получать будете вы. Вы
не против?
– Чё ж я буду против? – засмеялась
тётя Валя. – Конечно за!
– Главное, про деньги никаких
разговоров при детях не разводи́те, разболтают всё. И накроется
наша контора медным тазом.
– Да уж поняла я...
БУЛДАХТЕРИЯ
Тётя Валя ушла, а я снова вернулась к
своим гроссбухам. Сосредоточиться надо было, чтобы записать то что
нужно туда куда нужно.
Да, у меня, как положено
предпринимателю себе на уме, было две книги учёта. Белая и чёрная.
Ну, не совсем прям чтоб чёрная, скорее, серая такая. В серую я
записывала всё как есть, руководствуясь логикой и здравым смыслом,
а в белую – только то, что не противоречило текущему
законодательству. И если вдруг что-то менялось, я прям делала
вклейку новых законов, постановлений и прочей бюрократической
фантазии, и дальше вела записи в строгом соответствии с ними.
Про опасения насчёт проверяющих
органов я не соврала. Да и насчёт остального тоже.
Раньше шестнадцати лет – запрещено. С
шестнадцати (или, как было написано в законе: «в исключительных
случаях, по согласованию с фабричным, заводским, местным комитетом
профессионального союза» – с пятнадцати лет) – через медкомиссию,
только лёгкий труд и не больше шести часов в день (в свободное от
очной учёбы время).
Устроиться на работу после
четырнадцати теоретически было возможно (хотя в законе об этом я
ничего вообще не нашла). Для этого нужно было сильно хотеть. Пройти
охулиард специальных разрешительных этапов: медкомиссию, кучу бумаг
(включая согласие от родителей) и в итоге – комиссию по делам
несовершеннолетних исполкома местного Совета, доказать, что условия
труда соответствуют, и ты не будешь убиваться вусмерть. И регламент
по времени: не больше двух часов в день, исключительно лёгкий труд,
никакого поднятия тяжестей. А тяжесть – это тоже понятие
возрастное. После шестнадцати – всё, что больше десяти килограмм,
до шестнадцати – непонятно сколько, но явно меньше, поскольку закон
напирал на суперлёгкий труд.