Алекс продолжил вежливо улыбаться, и начал вставать. Голова
просто раскалывалась. На краю сознания возникло раздражение. Почему
он вообще терпит все это? Как долго ему это терпеть? Почему он
вообще все еще здесь? Улыбка Алекса треснула, обнажая все
отвращение и скопившееся за день раздражение. Он начал медленно,
елейно и мягко обращаться к Мартину.
- Сэр Пендлтон. Я понимаю, что у вас был тяжелый, полный тягот
день. Знаете, у меня на родине говорят Подавись сочным хуем
собаки, что означает, что после трудных дней, нужно просто
оставить все заботы и наконец то просто отдохнуть. Еще у нас есть
выражение тебя через жопу рожали , что означает что
лучше быть другом для своих слуг, а не их врагом. Возможно вам
стоит вести себя более дружелюбно?
Естественно, всю брань Алекс произносил по-русски. Эти выражения
на удивление в нем всплывали с гораздо большей охотой, чем какое то
там Пробуждение.
Пробудиться...
Боль снова остро пробила его виски насквозь, будто через них
просунули раскаленную спицу. В глазах потемнело, и будто бы даже
зарябило. Из-за этого он не сразу заметил, как побагровело лицо
Мартина. Он все еще шатался, и было видно, как он с трудом
сохраняет равновесие. Вместе с этим стало видно, что его рука
поднимается над плечом, в замахе и начинает довольно быстро лететь
к скуле Алекса. Уклониться он уже явно не успевал.
Голова Алекса дернулась от силы удара, ноги сами собой
подкосились, и юноша повалился будто простой мешок картошки. Все
таки Мартин, как полагается джентльменам того времени увлекался
боксированием, и удар у него был поставлен. Алекс смотрел на юного
лорда снизу вверх, пока на щека опухала и расцветала бардовым
синяком. Тем временем Мартин с презрительно прошипел, будто
выплевывая каждое слово:
- Не смей мне указывать и говорить что мне делать, а чего нет,
челядь. Ты не стоишь даже куска моего ногтя. В моих сапогах больше
статуса и значимости чем во всей твоей семье. Так что просто
заткнись и делай то, что я тебе сказал - чисти!
С этими словами Мартин поставил ногу на лицо Алекса, будто
вдавливая его в землю. По губам размазалась липкая грязь, а нос
забило запахами нечистот и скверны Лондона. И тогда в Алексе снова
вскипел гнев. И одновременно в голове появилось знание, что ему
делать. Он положил руки на лодыжку Мартина, а ногой пнул Мартина
под колено. Мартину и так было тяжело сохранить ровное положение, а
после всех стараний Алекса тот сразу же завалился на спину,
вскрикнув от неожиданности и боли. Алекс же откатился в сторону и
уже начал вставать, когда почувствовал что-то. Это было похоже на
очередной приступ боли, но... Он почему то был уверен, что прямо
сейчас он должен откинуться назад. И он доверился этому
чувству.