– Коль,
что ты его тормошишь постоянно? Видишь, болезный он. Душа в теле
еле держится, – с этими словами старика кто-то накрыл толстым
одеялом. – Ему сейчас не до вопросов и ответов. Выпить бы да в
баньку. Ты еще тут со своими вопросами. Греби лучше.
Дальнейшее Теслин помнил с большим трудом. В его
голове крутились какие-то обрывочные картинки, в которых были и
смутные образы каких-то людей в серо-белых халатах, и виды
неуклюжих машин и громыхающих вагонов.
…После
вынужденного купания в холодной воде у него резко подскочила
температура, жаром запылало все тело. Развившаяся следом лихорадка
кинула его в сумрачное состояние, в котором в единое целое слились
и сон, и явь. Старик то бодрствовал, то вновь впадал в
бессознательность. Происходящее вокруг него проявлялось в виде
обрывочных картин и образов, некоторые из которых он запоминал
лучше других.
Первое
воспоминание, четко отложившееся у него в памяти, было связано с
больницей. Тогда вокруг него сильно пахло каким-то едким
медикаментом или чистящим средством, что у ученого неразрывно
ассоциировалось с поликлиникой или больницей. Он лежал на кровати,
не в силах пошевелить ни рукой ни ногой. Слышались незнакомые
голоса, говорившие о нем.
–…Товарищ
лейтенант, також никто не знает. В воде ведь яго подобрали. Ничего
при нем не было: ни документов, ни махорки, - глухо «дудонил» около
его уха чей-то нудный голос. – Всю команду опросили. Все, как один
гутарят – выловили, переодели и напоили.
– Откуда
же фамилия его известна? Вот, написано черным по белому – Теслин
Николай Михайлович, – раздался уже другой голос, молодой, но
довольно строгий. – Значит, какие-то бумаги с ним были? Если были,
то почему это нигде не отмечено? Если не были, то откуда взялась
фамилия? Сам что ли сказал? А если это шпион?
Послышались вздохи. Кто-то то ли зачесался, то ли
зевнул.
– Який же
он шпион? – искренно удивился первый голос. – Одежка только не
нашенская. Мабудь подобрал где-нибудь. А борода як же? Вона у него
какая… Товарищ лейтенант, як же у него спросишь? Лежит бревном и
молчит. Дохтур гутарит, что через пару ден очнуться должен. Может
тогда и придем. Седни все равно суббота. Завтрева в клубе танцы.
Потом фильму должны крутить. Лучше придем в понедельник. Как раз
23-е июня будет…
Эта
картинка из больницы в моей памяти сменилась совершенно другой.,
где все напоминало сюжет из страшного, фантастического фильма. Это
было 26 июня 1941 г., когда железнодорожный узел Мурманска
одновременно бомбили 75 немецких бомбардировщиков. В воспоминании о
том дне тело Теслина, жестко примотанное к носилкам, куда-то несли.
Сильно трясло, мотало. Со всех сторон раздавался все более
усиливающийся гул, в котором сливались самые разные звуку:
басовитое гудение паровозного гудка, свист перегретого пара,
панические крики, громкий топот десятков и десятков ног.