–…Что за
чушь?! Какое отдельное купе? – сипел сильно охрипший мужской голос.
– Нету у меня купе! Нету! Глаза разуй, лейтенант! Смотри, сколько
раненных. Все под железку забито! Откуда я тебе для него отдельное
купе возьму? Что он бандит? Это же старик! Ничего с ним не
случится, вместе со всеми поедет. Быстрее, грузи его. Не дай Бог,
снова бомбить будут.
– Ну не
могу я его отправить вместе со всеми, – с надрывом отвечал второй
голос. – Нет у меня такого права! Понимаешь? С американского судна
его сняли. При себе документов и вещей не было… Смотри, под твою
ответственность. С ним мой сотрудник будет…
Другое
его отчетливое воспоминание было связано с бомбежкой их эшелона,
направлявшегося в Ленинград. В тот день у Теслина случилось одно из
редких просветлений, когда он приходил в себя на несколько
часов.
–…Смотри-ка, очнулся, касатик, – удивленно
пробурчала бабуля в сером халате, увидев его открытые глаза. –
Дохтур уж рукой махнул, а он все туточки. Не пускает тобе Боженька.
Значит-ца, дела еще остались… Попить дать?
Она
потянулась за железной кружкой, как поезд резко дернулся и начал
тормозить. Сразу же грохнуло несколько взрывов. Потом еще и еще.
Раздался страшный треск, с полок полетели кричавшие люди и
вещи.
–…Отставить панику! Всех вынесем, никого не
оставим! – кричал пробиравшийся по проходу в вагоне немолодой врач.
– Проходим к выходу по очереди.
В это
мгновение очередная бомба попала в соседний вагон, отчего весь
хвост состава повалило на землю. Теслин тут же полетел верх
тормашками вместе со своим соседом, следом – еще двое. С хрустом
разошлась крыша вагона и откуда-то начало тянуть дымком. Дико
кричали придавленные раненные. Кто-то скрипел зубами и звал маму,
кто-то с жаром матерился.
–А-а-а, – со
стоном старик попытался вылезть из-под придавившего его тела. –
А-а-а, – раз за разом тянулся он к сломанной балке, но безуспешно.
– Не могу… А-а, - от охватившего его бессилия он
заплакал.
Потом
было снова забытье, растянувшееся на несколько дней или даже
недель. За это время он многое пропустил: и волочение его
бессознательного тела из горящего вагона, и сумасшедшую езду
санитарного грузовика по перепаханному взрывами полю, и налет
немецкой авиации на госпиталь…
Окончательно очнулся старик в палате одного из
эвакогоспиталей Ленинграда. Случилось его пробуждение словно
нарочно в тот момент, когда врач собирался выходить из
палаты.