–…А что
тут рассказывать, товарищ старший лейтенант. Расчет у нас опытный,
боевой. Не первый день уже вместе воюем. Вчера же, вообще, хорошо
намолотили. Наш Андрюха так палил, что любо-дорого посмотреть, –
сержант-хитрован начал нахваливать свой расчет, явно принимая
Сафронова за кого-то из начальства. – Боец Маркин тоже отличился,
товарищ старший лейтенант. Вы бы видели, как он споро снаряды
подносил. Ни единой секунды задержи не было. Боец Сахуджаев тоже…,
– Сержант ткнул пальцем в сторону сухонького красноармейца с
раскосыми глазами, который тут же горделиво вскинул
голову.
Слушая
хвалебные речи сержанта, Сафронов не забывал кивать головой и время
от времени направлял разговор в нужное русло.
–…Я вот и
говорю, что оттудава били зенитные прожекторы. Думкаю, что это были
морские прожекторы, – сержант повернулся лицом к морю. – Я таких
мощных на земле не видел. Тут целый сноп в небо бил. Мощный, очень
яркий. Даже смотреть больно было... Это мореманы, знамо
дело.
Внимательно посмотрев в ту же сторону, Егор сделал
на вынутой из планшета карте несколько пометок.
–…Еще говорят,
что эресами с той стороны больно шибко били. Все небо в зареве
было, – в разговор вступил уже наводчик, которому тоже не терпелось
что-то рассказать. – Нам бы, товарищ сержант, тоже эресы надо
раздобыть.
К исходу
дня, когда Егор обошел большую часть зенитных батарей, выяснилось
следующее. Зенитчики заявляли почти о четырех десятках сбитых ими
немецких бомберах. В эту же дудку, словно сговорившись, дудели и
летчики, намолотившие, по их словам, еще три десятка самолетов. В
то же время поисковые команды обнаружили уже семьдесят два
самолетных остова, больше напоминавших металлические лохмотья.
Странность получившегося расклада не могла не броситься в
глаза.
– Что за
сказки братьев Гримм? Цифры потерь явно завышены. Языками одно
болтают, в донесениях другое пишут. Интересно, а что немцы пишут
про свои потери? – с недоумением бормотал Сафронов, вернувшись
после тяжелого дня в свой кабинет в училище. – Получается, наши
зенитчики весь август дурака валяли, а именно восьмого сентября
решили всех удивить…Где мой блокнот?
Подтянув
к себе блокнот, Егор начал делать кое-какие вычисления. «По данным
штаба за июль и август противовоздушной обороной Ленинграда было
сбито тридцать шесть бомбардировщиков и двенадцать истребителей
противника. Получается зенитчики уничтожили сорок восемь немецких
самолетов за двенадцать групповых налетов немецкой авиации, то есть
четыре штуки – за один налет. Хреновая арифметика у меня выходит».
Некрасивая картина у него вырисовывалась. Тут не надо было иметь
семи пядей во лбу, чтобы видеть очевидные нестыковки. «Четыре штуки
за один групповой налет! Четыре! Здесь же, получается, что только
за один авиационный налет зенитчики нащелкали более шести десятков
бомберов! Что за дикая результативность? Откуда вдруг взялось
столько снайперов? Из Якутии потомственные охотники приехали? Это
каждый снаряд в цель? Не верю…».