Сафронов
успел к самому «веселью». Трофейная команда с шутками и прибаутками
из канала вытаскивала уже второй остов самолета. Оба выглядели так,
словно их грызли невиданные морские звери. Металл на брюхе и у
одного, и у второго разрывали странные проплешины, окруженные
проплавленными насквозь отверстиями.
–
Спокойно, товарищ старшина, – заинтересовавшийся необычными
повреждениями, Сафронов решил подойти ближе, но был остановлен
бдительным старшиной. – Старший лейтенант Сафронов, – он показал
свое удостоверение. – Гляжу, прямо в решето немец. Зенитчики хорошо
постарались.
Успокоенный удостоверением старшина покачал
головой, видимо не согласный с такой оценкой. Правда, высказывать
свое мнение он не спешил. Прищурив правый глаз, он неторопливо
полез за кисетом. После, смачно поплевав на кусок газеты, начал
неторопливо сворачивать здоровенную цигарку. Наконец, старшина
удовлетворенно крякнул и закурил.
– Цигарку
не желаете? Дюже добрый табачок, – пыхнув вонючим дымом, начал он
рассказывать. – Якие ось зенитки, товарищ старший лейтенант? Я же
сам быв зенитчик. Тама же дырки другив! Во! – старшина пальцами
изобразил небольшой кружок.- Тут же гляньте якие они, – его
толстые, похожие на сардельки пальцы, заскользили по оплавленным
швам на металле. – Мабудь сваркой варили… У нас на заводе быв один
хлопец. Гарный хлопец, рукастый. Вин як намастрячился металлические
листы сваркой сшивать, что не всякий портной с тканью так
могет...
Опустившись на корточки рядом с искореженным
металлом, Егор смотрел на остатки самолетного крыла уже другим
взглядом. Порученное ему дело с каждым часом становилось все более
и более непонятным. Как только ему казалось, что картина
становилась ясной и однозначной, тут же всплывали совершенно новые
детали. «Проклятье! Час от часу не легче. Раньше я не знал, кто
намолотил столько самолетов. Теперь еще в добавок не знаю, чем это
сделали».
Вообще-то, выходила наиглупейшая ситуация. Кто-то
сбил почти шестьдесят или семьдесят бомбардировщиков и тес самым
фактически спас город Ленина продовольственной катастрофы, и не
признается в этом! При этой мысли Сафронов даже глупо хохотнул. Это
просто не укладывалось в голове. Обычно у победы появляется столько
отцов, что устанешь выяснять отцовство. Егор и сам не раз на
передовой наблюдал ожесточенные споры из-за того, на чей счет
запишут уничтоженный пулеметный расчет или вражескую бронемашину.
Здесь же все было с точностью до наоборот! «А если это немцы сами
себя посбивали в неразберихе? Не-ет, не может быть! Тогда союзники?
Откуда они здесь? Кто тогда…». Однако додумать ему эту мысль так и
не дали. Со стороны реки вдруг начали раздаваться радостные
вопли.