Задав
этот риторический вопрос, профессор выждал довольно длинную паузу.
Во время нее он не переставал загадочно улыбаться.
– Все
очень просто. Это знак того, что алюминий неоднократно переходил в
газообразное состояние, минуя жидкое состояние. Представляете?! –.
Старичок восторженно потер руками. – Не понимаете? Егор Петрович, –
укоризненно проговорил он. – При нормальных условиях температура
кипения или парообразования алюминия почти две тысячи пятьсот
градусов Цельсия! Это примерно в два раза меньше, чем температура
на Солнце!
До
Сафронова, наконец, начало доходить то, что хотел донести до него
профессор. Проплавленные дыры на поверхности самолетного крыла
никак не могли быть следствием воздействия традиционных взрывчатых
веществ или чего-то иного. Ни пули от крупнокалиберного пулемета,
ни снаряды от зенитных орудий, ни огонь от загоревшегося
самолетного бензобака не могли оставить такие следы. Профессор даже
затруднился предположить, каким образом можно было сделать такое.
Он смущенно что-то бормотал про особые лабораторные условия,
специальные графитовые тигли и высокочастотную аргонную установи.
Из его мудреной, полной разных научных терминов, речи Егор понял
лишь одно: сделать такие дыры в воздухе физически
невозможно.
–Короче, я
опять ничего не знаю и не понимаю, – старший лейтенант тяжело
вздохнул и накрыл голову руками. – Как обо всем этом докладывать,
ума не приложу…