- Астерий! Не смей со мной так говорить! – вспыхнула она. – Ты
забываешь, кто я!
- Разве? Я это как раз ясно обозначил. Я подчеркнул разницу
между нами: ты великая богиня с Олимпа, а я всего лишь человек,
скиталец в бесчисленных мирах. Наслаждайся этой разницей вечно, я
же как-нибудь обойдусь земным. С этой минуты мне игры богов
интересны лишь в том случае, если они нравятся лично мне, - эти
слова было тяжело произносить, но в них имелось правды куда больше,
чем в ее неожиданных упреках.
Я повернулся и хотел уйти, не дожидаясь ответа Артемиды, но
остановился: яркое свечение зачалось у противоположной стороны
зала. Свет уплотнился, образуя сразу два подобия огромный
миндальных зерен от свода подвала до пола. И в одном, и в другом
проступили очертания богов. Я активировал в левую руку «Лепестки
Виолы», в правую «Ликосу» - эта «паучья» магия неплохо проявила
себя при знакомстве с Арханой и в ритуальном зале, да и Гера ее
наверняка запомнила.
Через несколько секунд я увидел Аполлона и Геру. Какой-же
интересный поворот! Оставалось понять, на чьей стороне сейчас
Артемида и что будет дальше. Неужели кто-то из бессмертных решится
атаковать меня в собственном доме? И очень бы не хотелось, чтобы
сейчас сюда пришла мама или кто-нибудь из охранников и наших
гостей.
- Ты сама все видела, - Гера язвительно рассмеялась, поглядывая
на Артемиду. – И этому лживому мерзавцу ты покровительствовала? Ты
поверила его коварным речам, думала он в самом деле любит тебя?
Наивная девочка! А еще в наивности обвиняешь своего брата!
- Мне очень обидно за тебя, сестра. Особенно после того, как
Лето примирила нас, ты снова отвернулась от меня. И виной всему он!
– Аполлон вытянул в мою сторону палец. – Ты будешь наказан,
Астерий! За мою сестру! За ложь богине! За все зло, которое ты нам
причинил!
- Вот как? А Лето знает об этом? Твоя мать, Труднорожденный, в
курсе, что ты в союзе с Герой? Что ты как скоморох пляшешь под
дудку ее и делаешь все, чтобы не сбылось римское пророчество? Ты
сам хоть понимаешь, что Гера тебя хитро вынуждает играть против
собственной матери? – я перенес часть внимания на второй план,
создавая сферу восприятия – уж слишком свежа память, как Перун
накрыл меня молнией сзади. В любой миг я был готов развернуть
магический щит. Глаза Феба вспыхнули красновато-яростным светом.
Еще бы! Так неприятны ему мои слова – слова истины!