Ансио на заслуженном отдыхе. За стойкой его таверны наемный бармен. Всем детям дал образование. Все трое – доктора. Ансио разъезжает по блошиным рынкам на собственном грузовике.
– Берешь Нью-Джерси-тернпайк. Идешь на север к девятому выходу. Увидишь большую площадь. Пять долларов стол. Тысячи столов. Я делаю сто пятьдесят баксов в день. У меня куртки, рубашки, обувь. Есть еще одно неплохое местечко. Берешь один-девять, идешь на юг…
Ансио в Америке в своем элементе, я не в своем. Это как рыба, которую ты сейчас разделываешь на столе. Может, в далекой глубине та рыба была рыба-доктор, рыба-скрипач, рыба-поэт. А здесь она просто «фуд», жратва.
Вот отчего я, человек с двумя университетскими дипломами, делаю массаж Джо Нойеру. На его пальце золотой дивный перстень в виде обнаженной женщины, с бриллиантами вместо глаз и сосцов. На детородном месте у нее тоже большой бриллиант. Его кожа вся в бородавках, родинках, наростах, спина искривлена наподобие спины автомобиля «фольксваген-биттл». Серебряная жесткая щетка усов. Когда я делаю ему массаж, ноги и руки Джо дергаются, как у паяца на веревочке, все не могут успокоиться. Он затихает лишь через сорок пять минут и засыпает, мелодично попердывая. Но поначалу Джо любит пообщаться.
– У меня фабрика. Сто пятьдесят рабочих. Слишком много забот, Грегори, психически больная жена, дочка тоже с приветом.
– С кем встречаешься сегодня, Джо? – спрашивает кто-то с соседнего стола.
– У меня свидание с Рози.
– Какую машину ты ей купил?
– «Шевроле-шевет».
– Старый сквалыга. Мог бы и подороже.
– Заткнись, сукин ты сын.
Зачем ему миллионы, когда нельзя есть-пить: диабет и диета, – когда возможна лишь французская любовь за деньги. Зато Ансио в свои шестьдесят хоть куда. Вот он тихой сапой прокрадывается из сауны к сонному Джо и кладет в его раскрытую ладонь свой вялый, но внушительный фаллос с хитрым свисающим хоботком.
– Ах ты, ублюдок, – полугневливо возмущается Джо.
– Это вместо рукопожатия, Джо. Ты больше у меня не заслужил.
– Сукин ты сын, Анс, пьяница, урод, монстр. Только мать может любить такое тело.
– Посмотрите на эту обезьяну, жабу, крокодила. Ты жалкий, отвратительный голландец.
– Он голландец? – спрашиваю Ансио.
– А почем я знаю?
– Ты воняешь, – обличает Джо. – Я образованный, вежливый джентльмен. Ты же гнусный сицилиец.