К утру страх безумия ушел. И я понял, что крыша
уехала окончательно. Память выдает сюрпризы каждую минуту.
Подавлять поток возможности нет. Самое простое, постараться пока не
принимать близко.
Меня отправили за молоком. Дом наш на отшибе. Жителей в деревне
две бабки и один дед. Дед Вася держит корову. Сена с выделенного
колхозом покоса в двадцать соток выходит совсем мало. Так что
приходится ему окашивать все ближайшие дороги, канавы и лесные
опушки. Молоко у его коровы вкусное. Отдаем рубль за
трехлитровую банку.
Коровы гуляют по деревне, как в Индии. Деревня огорожена
околицей. Это забор из столбов и жердей. С одной стороны деревни
есть калитка, с другой нужно перелезать верхом, для чего устроен
приступок. Лазают ловко и бабки, и дедки. Есть ворота для проезда,
но нужно вынимать жерди из ячеек. Везде лепехи разной свежести,
которые мы собираем иногда для огорода.
В доме деда Васи некрашено. Простые самодельные скамьи,
бревенчатые стены, подоконники. Только стол покрыт клеенкой. На нем
стоит преемник «Океан». Моя мечта с детства. Можно на коротких
волнах слушать «Голос Америки» и много других зарубежных станций на
русском языке. Правда, их глушат. Но через треск разобрать можно.
Дед наливает мне в бидон молока. Оставляю желтую купюру на
столе.
К молоку нужен хлеб. Сегодня привоз. Пропустить нельзя. Всего
два раза в неделю привозят. Рассчитывали, что папа Коля
привезет, но теперь придется идти. Мама порывается
сама, но я одеваюсь в синие шерстяные трико, майку, кеды и к двум
часам иду в магазин.
До центральной усадьбы колхоза, деревни Чудиново, около двух
километров по тропинке. Справа видны боровки картошки. Это хорошо.
Можно поучаствовать в уборке. Десять мешков набрал, два тебе скинут
у дома с трактора. Какой толк от овса, ячменя или льна? Изо льна,
мама говорит, раньше очень вкусное масло делали. А сейчас семена
кучами будут валяться по краю поля.
Миновал мостик через речку и вышел к площади перед
магазином. Человек двести очередь. Бабки смотрят, как на врага
народа. Хлеба может не достаться запросто. Дают пять
буханок черного и два батона в руки. В очередь встают несколько
человек от семьи. Набирают по пятнадцать, двадцать буханок. Потому
что хлеб крошат коровам в пойло.
Я нашел крайнюю. Тетка ворчит: «Избаловались. При Хрущеве не
было ни муки, ни белого хлеба. Макароны размачивали, чтобы испечь
чего. Жили весело. А тут уж подождать не могут». Оглядываюсь.
Разморенный солнцем и уставший от ожидания народ. Обсуждают местные
новости. «Едет» - кричат мальчишки. На дороге одинокий столб пыли.