Фургон из Большого Села. Дождались родимого. Мужики
бросаются помогать в разгрузке. Минут через двадцать двери
распахнулись навстречу толпе.
Продажа пошла довольно споро. Через час я попал в
магазин. Пахнет свежим хлебом, резиной, прогорклым чем-то. На
полках сапоги, консервы, бутылки с маслом. Оно только одного сорта:
просто подсолнечное. Тягучее, зеленоватое, с белым осадком. Для
меня это элитный продукт. Ум выдает, что белый осадок
- это лецитиновый комплекс, самое ценное в масле.
Антисклеротическое действие. Если из жаренных семечек,
то там осадок коричневый. Хоть и пишут «Первый отжим».
Не пригодно для лечебного использования. Нужен не столь первый,
сколь холодный. Я возвел глаза к потолку с мухами: за что все это?
Главное, не показывать виду.
Пять буханок черного по пятнадцать копеек и два
батона по двадцать три растянули авоську. Прошу еще пару банок
яблочного повидла. Изумительно вкусное, насколько помню. Пора
обновить данные.
Рядом с магазином новый клуб. Я усмехнулся. Забавная история
случилась пару лет назад. Приспичило по дороге в магазин. Я бегом
добежал до клуба. Его уже открыли, и там должен быть туалет. Не
разбирая дороги я все же добежал и плюхнулся на унитаз. И через
несколько мгновений обнаружил, что окна в туалете витринные, в пол.
И выходят они на площадь. Издержки советского дизайна интерьера.
Моих похождений не заметили. В тот день привоз отменили, поэтому
народу не было. Воды в унитазе тоже не было. Зато нашел старую
газету в малярной краске и благополучно вышел из ситуации.
Кино тут дешевле, чем в Ярославле. Детский билет может стоить
пять копеек, а не десять. Взрослый пятнадцать — двадцать, а не
тридцать пять. Пару раз я заходил случайно на сеанс. Деревенские
мальчишки добрые, никто не приставал. Наоборот, говорили, чтоб
заходил бесплатно, так как кассир уже ушел.
На втором этаже библиотека, предмет моего постоянного интереса.
Дальняя родственница заведует. Именно здесь я начал читать книги
про индейцев.Как давно это было!
Дома мама смотрит настороженно. Не хочу ее пугать, и когда
накрывает новая волна безумия, ухожу в огород или за
деревню. Маме хочется поговорить, но я укладываюсь спать при первых
признаках сумерек.
Как не старайся подавить очевидное, рано или поздно оно вылезет.
Утром я проснулся «другой», с четким осознанием своей личности. Мне
пятьдесят