– И разденешь?
– Ну конечно раздену.
– И сама разденешься?
Она не успевает ответить, потому что в этот момент раздаётся
громкий стук в дверь. Наташка вздрагивает, а я прикладываю палец к
её губам.
– Тс-с-с…
– Вам кого? – недовольно спрашивает Саня Какора.
– Бро, – отвечает мужской голос. – Скажи, Джемал пришёл.
– Иди, – шепчу я, – закройся в ванной. Это свой, просто не хочу,
чтобы он тебя видел.
– Один? – уточняет Какора.
– Ну, видишь же…
– Минуту.
Наташка послушно убегает, а я кое как поднимаюсь и приоткрыв
дверь, выглядываю в коридор.
– Здорово, – киваю я.
– Не спишь? – спрашивает он.
– Собирался…
– Погоди пока, – усмехается Джемал. – Поехали со мной, хочу,
чтобы ты кое-что увидел.
Блин, что за подстава… Машины нет, Сергеича я отпустил, он и так
намучился сегодня.
– Куда? – прищуриваюсь я.
– «Куда» плохое слово, так спрашивать нельзя. Зачем дорогу
закудыкивать? Надо спрашивать далеко ли.
– Ладно. Далеко?
– Ну, хорош, брат, ты чего? Говорю же, показать хочу кое-что.
Отвечаю, тебе понравится. Ты чё менжуешься?
И то верно, чего это я менжуюсь?
– Короче, ты идёшь или нет? – напрягается Джемо.
Ну, блин, конечно иду. Разве я могу показать, что очкую, ссу и
всё такое прочее. Приходите все и берите меня на слабо. Добро
пожаловать.
– Сейчас, – киваю я и, сделав знак Сане, прикрываю дверь.
Может, уже не стоит и начинать, если до сих пор не удалось лечь
и поспать? Как все эти Дзержинские и прочие светочи революции по
нескольку дней могли не спать? Не знаю.
Подхожу к шкафу и достаю металлический чемоданчик с
инструментами. Открываю и сдвигаю полочку с отвёртками и
плоскогубцами. Там у меня прячутся две пушечки. Наган и бесшумный.
Беру наган и надеюсь, что стрелять не придётся.
Подхожу к ванной и тихонечко скребусь. Наташка тут же открывает.
Я снова прикладываю палец к губам и захожу к ней.
– Ты что, – шепчет она, – уходишь?
– Скоро вернусь.
– Кто это? – округляет она глаза.
– Джемо. Запомнила? Просто, на всякий случай.
Не надо было говорить этого «на всякий случай» она пугается.
– Не бойся, он свой, – улыбаюсь я и, взяв её за подбородок,
легонько целую в губы. – Точно у тебя со старостой ничего не
было?
Ох-ох-ох, сейчас лопнет от возмущения. Я подмигиваю и
выхожу.
Мы спускаемся по лестнице и выходим из гостиницы. На улице ещё
темно, но уже чувствуется, что через пару часов наступит утро.
Чернота ночи уже не такая густая, и в ней появляются белёсые
просветы.