Пропетляв по улицам, путешественники
оказались перед воротами двухэтажного дома, и Аурелия постучала в
деревянный молоток, устроенный на калитке, врезанной в
воротину.
Тут же открылась форточка, закрытая
деревянной створкой, кто-то высунулся, что-то невнятно воскликнул,
послышалась возня, створка пошла внутрь, и перед путешественниками
предстал высокий, крепкий, ещё нестарый мужчина, который
поклонился, глядя на девушку:
– Почтительно рад приветствовать
вас, госпожа Аурелия! Милости прошу!
Мужчина распахнул ворота, и телеги
одна за другой въехали на небольшой двор, почти полностью
загромоздив собой свободное пространство. Следом въехали всадники и
вьючные лошади. На крыльцо, тем временем, вышла высокая, несколько
сутулая женщина:
– Рада приветствовать вас, синьорина
Аурелия, я весьма рада, что вы успели! Синьора Мария тяжело
хворает, и вероятно скоро отдаст душу господу нашему, за
священником уже послано. Надеюсь, он успеет и напутствует
бедняжку.
Аурелия растерянно и чуть не плача,
посмотрела на Рича:
– Мессир Ришар, умоляю Вас,
осмотрите мою тётушку! Она добрая женщина и единственная моя опора
в этом мире! Может быть вам удастся её спасти, добрый мессир
Ришар?
– Что же, синьорина, я готов.
Рича соскочил с коня, помог сойти
девушке и скомандовал Натану:
– Натан, вы помните первый урок?
Благоволите распорядиться.
Натан соскользнул со своего коня,
тут же распорядился обиходить лошадей, чем мужики и занялись, а сам
он, подхватив под локоток симпатичную служанку, отправился искать
кухню, добывать горячую воду и мыло.
Рича и Аурелия, вслед за женщиной,
оказавшейся компаньонкой госпожи, поднялись на второй этаж. Там, в
большой комнате, с наглухо закрытыми окнами, в плотном полумраке,
на кровати, стоящей посреди комнаты, лежала женщина лет двадцати
пяти, с красивым, но искаженным болью лицом. Женщина что-то
бормотала в беспамятстве, но было не слышно, что она говорит.
– Велите открыть окна, синьора! –
повелительно обратился Рича к сопровождавшей женщине. В этом смраде
и здоровому человеку станет худо, а болящему и вовсе нехорошо.
Две служанки, по одному движению
бровей управляющей бросились раздвигать шторы и открывать окна.
– Синьорина Аурелия, могу ли я
касаться вашей тётушки?
– Разумеется, мессир Ришар, можете,
ведь вы лекарь! А почему вы спрашиваете?