«Что другое? Что он имел в виду?!» - пыталась
догадаться я, но мыслей и ответа не было.
И это озадачивало даже больше, чем его отказ,
который я еще могла понять.
«Но его прикосновение к моим губам, перевернувшее
душу, я помню до сих пор и не могу забыть, как не пытаюсь», -
сознавалась я сама себе, постоянно вспоминая тот момент снова и
снова, невольно прикасаясь к своим губам, оживляя воспоминания. И
каждый раз даже думать об этом было так же волнующе, так же
возбуждающе, как и в ту минуту, когда я чувствовала его палец,
грубовато проводящий по моим губам. Даже до сих пор я ощущала
дрожь, прокатившуюся тогда по телу, стоило мне только подумать о
том разговоре в коридоре. И я не знала сейчас, что именно меня так
взволновало: что это делал именно он или как он это
делал.
И по мере размышлений об этом, тем сильнее у меня
тот разговор вызывал противоречивые чувства. Я терялась в своих
мыслях и чувствах, но, в конце концов, это все мне надоело.
Ситуация через несколько дней так извела меня, что я устала
страдать. И потому приложила все усилия, чтобы забыть этого
мужчину. Выбросить из головы Артура Георгиевича, не желая мучить
себя дальше пустыми мечтами.
И чем больше проходило времени, тем все отчетливее я
понимала, что мне удалось забыть. А он будто делал тоже самое,
потому что пропал из моей жизни, избегая встреч, даже случайных.
Мужчина перестал приезжать на дачу, куда я теперь могла спокойно
ездить с Женькой, не боясь пересечься. Хотя помню, как приехав туда
в первый раз после разговора, я в начале ощутила себя полной дурой,
что призналась тогда ему. Я сделала это так наивно, так порывисто и
необдуманно, ожидая, сама не знаю чего. Хотя бы сочувствия, что ли,
но все вышло совсем не так.
«Хорошо, что не высмеял»,- думала я с печалью,
вспоминая свое признание чуть позже, - «вот зачем я только это
сделала?! Как меня дернуло сказать ему такое? Да еще, когда столько
людей было в доме!»
И я злилась на себя, что помогло избавиться от
чувств.
Но неделя шла за неделей, и мои чувства менялись все
сильнее. Если первое время на даче я слонялась бесцельно,
вспоминая, пытаясь делать вид, что мне весело, то потом поняла, что
это уже не приносит таких переживаний, каких я боялась. Все стало
казаться чем-то далеким и просто детской увлеченностью. И
постепенно моя тоска стала уходить, воспоминания меркли, а я все
сильнее сдружилась с Женькой. Он действительно был славный. И я уже
сама не знала, почему он не понравился мне раньше, потому что
начала с ним так близко общаться только после дня
рождения.