Но, он не умер так быстро, как захотел. Очнувшись в третий раз,
Федор ощутил, что лежит на каменном постаменте, привязанный к нему
за руки и ноги, почти не имея возможности ими пошевелить. Зато
голова его лежала свободно, словно ему специально оставили
возможность наблюдать за собственной казнью. И Федор не преминул
этой возможностью воспользоваться, чуть приподняв голову и
осмотревшись. Они находились, судя по всему, на плоской вершине
высокой пирамиды. Вокруг было только небо, имевшее вечерний
оттенок. Лишь позади Чайка мог заметь край каких-то более высоких
построек, от которых валил черный дым. «Наверное, апартаменты
жрецов, – подумал он, привычно анализируя ситуацию, и, словно
позабыв о грядущей гибели, – они уже разожгли жертвенный костер и
наточили свои поганые ножи».
Солнце палило нещадно, нагревая его оголенную кожу. Панцирь с
него уже сняли, оставив лишь исподнее на бедрах и сандалии. Однако,
похоже, все оружие и доспехи бросили тут же, – он увидел чуть в
стороне сваленные в кучу одежды, похожие на одежду и снаряжение
финикийцев. К своему удивлению никаких солдат рядом он не заметил.
Ни справа, ни слева. Только длинный ряд каменных столов,
построенных здесь явно для препарирования людей. Ближние места,
насколько он мог заметить, с обеих сторон были заняты его людьми.
Справа лежал лучник, а слева Леха Ларин и Федор против воли
поблагодарил своих будущих убийц, что позволили им в последний
момент быть рядом, хоть какая-то радость.
Метрах в десяти, где виднелся человек в пестрых одеждах с
украшенной яркими перьями головой, вдруг раздалось заунывное пение.
Голос был высоким и тонким, как у оперного певца. Постепенно голос
окреп и разнесся надо всей пирамидой. Его наверняка было слышно и
внизу, на площади. «Ну вот, началось отпевание, – подумал Федор,
закрывая глаза, – не люблю я такую музыку».
От звуков голоса поющего жреца, Леха очнулся и ошалелым взглядом
стал смотреть по сторонам. Заметил Чайку.
– Эй, командир, – позвал он, извернувшись насколько было
возможно, – Жив еще?
– Пока жив, – спокойно ответил Федор вполголоса, уже не боясь
получить дубиной по голове за разговоры, – но, это ненадолго. Вон
тот парень скоро допоет свою песню и начнет нас вскрывать, выпуская
кишки на волю.
– Ну, так надо что-то делать, – озадачил его неожиданным
предложением Леха, – не помирать же здесь, как жертвенным баранам,
в самом деле.