– Вот те раз, – озадачился Чайка, от неожиданности позабыв о
том, где находился, – так вот почему они так звонко пели.
В этот момент чья-то тень мелькнула с боку и Федор, увернувшись
от направленного ему в грудь ножа, с разворота всадил трофейный
клинок под ребра второму жрецу. Когда тот опустился на колени, а
затем упал в лужу собственной крови, что успела натечь из обширной
раны, Чайка, наконец, смог осмотреться.
Ларин уже освободился сам и продолжал одного за другим
освобождать от пут карфагенян, прикованных к жертвенным столам.
Кроме них здесь были и другие пленники из местных, но Леха
занимался пока только своими. Группа жрецов, взбешенная неожиданной
свободой своих жертв, однако больше не решалась нападать
самостоятельно, – слишком дорого это обошлось их первым
посланникам. Казнив троих финикийцев, остальные попятились в
сторону лестницы, по которой наверх уже бежала их охрана, – рослые
и смуглые солдаты с копьями. Федору даже показалось, что те были
слишком высокими для индейцев, настоящие великаны.
Сам Чайка находился на верхней части огромной ступенчатой
пирамиды из красного камня, обращенной фасадом к широкой площади,
запруженной народом. Вокруг нее виднелось несколько пирамид
поменьше и расходившиеся лучами улицы, застроенные домами. Позади
пирамиды Федор разглядел вытянутое озеро и даже речку, что впадала
в него совсем близко. Берег порос лесом, хотя и был разрезан
повсюду дорогами. Здесь же, на верхней площадке, позади жертвенных
столов, было выстроено еще два небольших квадратных здания со
входами, но без окон. Они походили на обиталища священных жрецов
или места для хранения подношений. Между двумя подозрительными
строениями, из которых, впрочем, никто не выходил, виднелся узкий
проход на дальнюю сторону пирамиды. Вдоль него стояло несколько
полыхающих котлов с какой-то черной маслянистой жидкостью,
посылавшей в небо черный дым.
«Судя по скоплению народа, мы действительно удостоились чести
быть принесенными в жертву местным богам, – подумал Федор,
метнувшись к собранным в кучу доспехам в надежде отыскать там
что-нибудь повнушительнее короткого ножа для жертвоприношений, – да
еще, наверняка на каком-нибудь празднике плодородия, чтобы окропить
всходы нашей кровью. Вот уж хрен вам, не дождетесь!».
Порывшись в куче доспехов, он с радостным изумлением обнаружил
там свой панцирь и даже свою фалькату.