Чайка вернулся к месту разделывания туши ягуара, процессу же
подходил к концу, и обнаружил свою окровавленную фалькату в паре
метров от расчлененного ягуара.
– Вот ты, моя родная, – с любовью поднял свое оружие с земли
Федор и, вновь вернувшись к ручью, омыл и его в холодной воде, – в
который раз мне жизнь спасла.
Закончив разделку туши, Леха вывесил шкуру сушиться на открытом
месте, и, еще раз посоветовался с командиром насчет мяса. А,
получив разрешение, велел раздуть угли и приступить к копчению.
Федор, уже почти оклемавшийся от ночного нападения, не видел смысла
бросать столько мяса. И, не прошло и нескольких часов с момента
вторжения ягуара на их стоянку, как финикийцы уже жарили его тело
на медленном огне, принеся лучшую часть в жертву, как и полагалось.
Опасность была позади, а впереди предстоял большой переход, и нужно
было хорошенько подкрепиться.
Однако, сапотеки этого не оценили. Индейцы, окончательно
потерявшие дар речи, в ужасе взирали на карфагенян, поедавших
божество, пестрая шкура которого сушилась на солнце в нескольких
метрах. От копченого мяса они отказались.
А отдохнувшие финикийцы не придавали столько значения
условностям, расценив поверженного хищника как добычу на охоте.
Мясо ягуара, однако, оказалось довольно жестким на вкус. С трудом
откусив сочную мякоть от большого куска, с почетом переданного ему
лично Лариным, Федор подумал о превратностях судьбы. Ведь, всего
несколько часов назад этот ягуар забрел на их стоянку и напал на
него, чтобы полакомиться его телом. А, теперь коптился на вертеле
сам. Видимо эти мысли так отчетливо читались на лице Чайки, что
Леха не удержался от замечания.
– Чего загрустил, командир, – толкнул его в бок Леха, сидевший
рядом на поваленном дереве, – думаешь о судьбе ягуара? Не бери в
голову. Мы же, считай, на войне.
Федор, молча, кивнул, а Леха продолжил.
– Если бы ты его не достал, он бы сейчас тобой лакомился. И даже
жарить бы не стал, съел бы тебя сырым и не поперхнулся. А потом за
меня и остальных принялся.
Прожевав кусок, Ларин кивнул в сторону помрачневших индейцев и
добавил.
– Уверен, эта тварь даже своих почитателей бы не пощадила.
Немало повидавший на своем веку Федор, одетый теперь лишь в
изорванную тунику, при этих словах все же поперхнулся, перестав
есть.
– Ладно, хватит болтать об этом. Выжили и ладно. Давай думать
лучше, что дальше делать.