— Гапа, ты уж определись, кто я, дитя несносное или матушка с
Высочеством, а то какой-то диссонанс в голове.
— Диссо… что?
— Да забей, веди к алтарю, время не терпит.
— Кого забей? — Нянька округлила глаза.
Растолковывать, что именно забивают, не стала. Похоже, придётся
фильтровать базар, а то у челяди могут возникнуть вопросы: какие
такие демоны вселились в княжну и не пора ли устроить ей сеанс
экзорцизма?
— Время ещё есть, Ваше Высочество! Два часа. Помыться бы вам не
мешало. Где ж тебя, шалопутную, черти носили! Опять снюхалась с
этой непутёвой графиней, как её там?.. Вспомнила! Машка
Любомирская! Чтоб ей пусто было! Не водись с ней, Оленька! Она двух
мужиков сменила! Негоже княжне с оторвой дружбы водить!
В душе не… кто такая Машка Любомирская, но на всякий случай
закивала, соглашаясь, а затем пожурила. Склонять белую кость
всяко-разно чревато батогами на конюшне, кои я также самолично
отменила в прошлом годе. Придётся всё-таки пересмотреть указ.
Княжна я или кто? Слово дала — слово забрала!
— Дашка, Глашка, живо всё сюда! Барыня во дворце!
«Царь во дворца!» — захотелось передразнить Агриппину, но
вовремя осеклась, увидев огромный портрет императорской четы. За
такое и языка можно лишиться. Мало ли, один раз упекли в психушку,
— что помешает сделать это ещё разок? Херня вопрос. Я и помешаю!
Предыдущая княжна не была тёмной ведьмой, а меня голыми руками не
возьмёшь. Тайная Канцелярия по-любому не спустит с рук убийство
оперативников, но на время поутихнут. Вопрос: на какое время?
Неделю, месяц, год? Когда ожидать киллеров? Они придут по мою душу,
чую, что придут. По закону не привлечь, дело-то мутное, а вот
устранить — всегда пожалуйста. Убрали родителей, и меня попытаются,
а там кто кого. Либо я, либо меня.
Даша и Глаша, эти двое из ларца, оказались чудо как хороши.
Поначалу я подозревала, что меня хотят утопить. Затем закралась
мысль, что крепостные девки вознамерились содрать кожу заживо. Но
когда я, смирившись с судьбой, прекратила отбрыкиваться, полностью
расслабившись, отдалась в умелые руки девиц, прочувствовала всю
прелесть привилегированного положения княжны.
Меня мыли, тёрли, надраивали, массировали, споласкивали, и так
несколько раз по кругу. А когда я окончательно сомлела, принялись в
четыре руки умасливать распаренное тело неведомой магической
эмульсией, которая тут же привела в чувство не хуже ядрёного
нашатыря.