Он позади, упирается руками по обе стороны от меня. Я оказываюсь
в его кольце. И уже физически натыкаюсь на его широкую грудь
спиной.
Странно, но у меня внутри что-то замирает. От того, какая
крепкая у Лёвы, оказывается, грудь. И от того, что он не спешит
отстраниться.
- О, смотри, это ж ты вырезала, - Лёвин голос выдохом касается
моего плеча. И я не сразу понимаю, что говорит он о стопке бумажных
снежинок, как блины на масленицу возвышающихся с самого сундучного
верха. Мама любит наклеивать их на окна.
- Ну… да, - я вижу, насколько неровными получились у меня на
самом деле вырезы. Наверное, видит это и Лёвка. Мне становится
стыдно.
А он тем временем выпускает меня и, перегнувшись через сундучный
край, тянется за чем-то. Я спешу откинуть неровно раскромсанные
снежинки в сторону. Издалека на окне ещё ничего, а вблизи лучше
долго не смотреть.
Лёвка тем временем извлекает из недр сундука ярко-красную
мишуру. Она длинная и весело искрится от неровного чердачного
света. А на ощупь, оказывается, очень мягкой – я знаю, потому что
Лёвка накидывает её мне на шею на манер шарфа.
Я улыбаюсь – прохладные мишуринки щекочут кожу. А Лёвка
продолжает держать в руках края украшения. И странно на меня
смотрит.
Я уже говорила, что Лёвка в юности был симпатичным. Он и сейчас
такой. Даже ещё лучше, потому что из него ушла угловатость и
ершистость. Лицо ровное и пропорциональное. И фигура вполне себе
мужеская. С таким Лёвкой я была бы совершенно не прочь дружить. Или
не только… Но подобные мысли я от себя по привычке отгоняю.
Он отчего-то хмыкает, и от этого я почему-то теряюсь. А чтобы
побороть смущение, сама начинаю рыться в сундуке. И очень быстро
нахожу гирлянду.
У нас она не путается – папа всегда очень аккуратно и хитро её
заматывает. И разматывается она легко. Так что я под шумок
выворачиваюсь из-под красной мишуры и, поднявшись на ноги, зову
Лёвку на выход.
Не помню, кто там по этикету должен спускаться первым, но Лёвка
идёт рядом и совершенно без стеснения держит меня подмышку. Потому
что я заупрямилась и отказалась отдавать ему лёгкий, но объёмистый
пучок гирлянды. И теперь не могу держаться за перила и особо
смотреть вниз. Приходится полностью полагаться на Лёвкину уверенную
поддержку.
Мы доходим до прихожей – там нас настигает необходимость
ускориться: кажется, мамин кулинарный эксперимент постигло
небольшое фиаско, и теперь по дому уверенно распространяется запах
маринованного енота.