— Нет. Его убьёт то, что за всем действительно
стоишь ты. Ты же его мама, Бога ради!
— Хитро, — губы Милицы вытянулись в хищной улыбке. —
Давишь на мои материнские чувства.
— А они есть вообще?
Воздух вдруг выбило из лёгких: тяжёлый удар
обрушился на бок девушки. Милица снова замахнулась ногой и пнула её
изо всех сил, приговаривая:
— Во мне материнской любви больше, — удар, — чем во
всём, — снова удар, — мире!
Из-за пинков Фима перекатилась на живот. Она тяжело
дышала, упёршись лбом в бетон. Одну из её рук подмяло под тело, и
она воспользовалась этим, чтобы попробовать пошевелить пальцами.
Девушка чуть не заплакала от облегчения, поняв, что может
пошевелить указательным и средним пальцами. Это уже
что-то.
Милица схватила Фиму за шиворот и резко дёрнула на
себя, переворачивая обратно. Её лицо разрезал пополам злобный
оскал, глаза налились кровью:
— И ты, дорогая моя, поколдуешь во славу моей
материнской любви.
— Чего ты от меня хочешь? Ты и без меня сильна, это
же очевидно!
— Уж посильнее тебя, — Милица презрительно хмыкнула
и подняла один уголок губ, — да не хватает твоего дара. Он,
конечно, уникальный. Не знаю, почему Бог и боги, души и духи
вручили его тебе, такой бесполезной вошке.
— Вам нужно заклинание, — поняла
Фима.
— Умница, — довольно протянула Милица. — И я получу
его с твоим сотрудничеством или без него.
— Я тебе помогать не стану!
— Никто и не рассчитывал. Но ведь есть и другие
способы. Например, я могу вырезать твои органы.
Милица опустила руку во вместительный карман платья
и вытащила из него кривой кинжал: лезвие «ломалось» в двух местах и
формировало своеобразную змейку. По серебристой поверхности бежали
забытые буквы, формируя тексты заклинаний. Такие кинжалы подходили
для ритуалов. Страшных и смертельных.
— Какое заклинание тебе нужно? — дрогнувшим голосом
спросила Фима.
Она в панике перебирала в голове идеи, и ни одна из
них не вела хотя бы к небольшому шансу на спасение. Ей оставалось
только тянуть время.
— Как легко тебя уговорить, милая! Это
очаровательно, — заулыбалась Милица, но убирать кинжал не стала. —
Мне нравится. Как я уже говорила, у меня нет цели причинить тебе
боль. Хотя, конечно, не уверена, что смогу тебя выпустить отсюда.
Но, в конце концов, смотритель маяка — это же прекрасная и
романтичная профессия, не находишь?