Легенды молчат о том, как Крон
проглатывал своего первенца. Да и остальных своих детей
тоже.
Можно только предположить, что в
первый раз с непривычки Повелителю Времени такое далось трудновато,
а потому до дворцовой челяди, рабов и просто прихлебателей время от
времени доносились комментарии, вроде:
– А можно его хотя бы не прожевывать?
– голос Реи.
– Кхе! В горле… в горле застрял! – с
натяжкой голос Крона.
– Ты запей… запей, чтобы прошло! –
голос Реи.
– Цеп… цепляется… ногами сучит…
зараза! – с очень большой натяжкой голос Крона.
– Его протолкнуть надо, а то ты
подавишься… ты хлебом… хлебом!
Звук мощного глотка. Глухая отрыжка. Раздумчивый голос
(кажется, даже уже совсем не Крона).
– Кажись, у меня изжога от этого
паршивца.
И
сочувственный вздох Реи:
– Ну, он у меня был какой-то
мрачненький…
Как
бы то ни было, с остальными детьми вышло попроще:
– Дорогой, у меня девочка!
– А-а, пойдет под перчик!
– У нас опять девочка!
– Под финики!
– И опять девочка!
– Будет в сметанном соусе!
– Э-э… мальчик…
– Замочить в виноградном уксусе и
посыпать розмарином!
Спустя какое-то время по животу Крона, аукаясь, гуляла
довольно разношерстная компания. Компания знакомилась, ссорилась
(обозначая перспективу на будущее) и со скуки выясняла, кто попал в
живот Крона раньше.
– Я мужик, меня глотали первым! –
голосил боевитый Посейдон, изображая, как его глотали (в лицах) и
почему-то очень негодуя на розмарин и уксус.
– Как же, первым! – визжала
чувствительная Деметра. – Не помнишь, как мы с Герой тебя
откачивали! Ты еще лошадью себя вообразил – все орал: я, мол,
Черногривый…
– Первенство по данному вопросу за
мной! – нахально утверждала младшая Гера.
Мрачноватый Аид и развеселая Гестия философски наблюдали за
дискуссией, пока не решили прибавить ей ярких красок.
– Я, конечно, очень рад, что
наконец-то оказался в компании, - начал Аид.
– …но века, которые я просидела в
брюхе отца в одиночестве, вашим обществом не окупаются! –
в тон ему пропела Гестия.
Обменявшись безмолвными жестами уважения, брат и сестра
мысленно разделили между собой первое место. Остальные примолкли и
живенько составили себе мнение и о месте заточения, и о
сокамерниках (собрюшниках?).
– Дыра! – громко выразился Посейдон.
– Хотя нет, скорее… – тут он выразился еще более громко.