А еще, периодически, командир роты, капитан третьего ранга
Шестаков Прокофий Прокопьевич, лично! Выходит, из командирской
комнаты, и этак укоризненно и огорченно вопрошает:
- Товарищ старший мичман! Александр Григорьевич! Что-то в этом
году… как-то… неважнецки работа организована, а? Ну сколько можно
приводить в порядок этих несколько несчастных метров?
М-да… несколько несчастных метров… примерно с двести
квадратов!
И мичман, разводя руками, виновато гундит:
- Тащ командир! Ну дык… личный состав – ну просто никуда не
годится! Они ж… на ходу засыпают! Вон… елозят-елозят… и никакого
толка! Как только… с женами потом управляться будут? И ведь… тащ
ктранг… с каждым набором – все хуже и хуже! Куда катится наш
Краснознаменный флот? Какие из них будущие флотоводцы и командиры
боевых кораблей? Какие там боевые стрельбы… или… ракетные пуски?
Если они… деревяшку стеколкой… поскоблить толком не могут! Папа
Карла – вон – мальца какого заделал! А эти… Буратины…
Потом, когда огорченный перспективами развития родного флота
командир скрывался в глубине предназначенного ему помещения, мичман
командовал:
- Старшины учебных взводов! Ко мне!
И начинал ипать мозг бедным старшинам!
«Это что за нах? Это как понимать, мля! Я это воспринимаю как
диверсию против меня лично!».
А старшины… это, как правило, матросы, поступившие в училище с
кораблей! Службу знают! И научать младших – должны уметь!
Потом… потом, после тщательнейших и неоднократных проверок,
мичман вытаскивал сорокалитровые бачки с мастикой ядовито
оранжевого цвета и с мерзким чесночным запахом. И намазанные этой
мастикой паркетины тщательно натирались кусками списанных шинелей.
Вот только тогда средний проход приобретал должный вид!
И в течении года, наряд по роте развлекался с уже готовым
паркетом и «машенькой».
- Вы не знаете «машу»? И кто Вы после этого?
«Маша» — это такая чугунная плита, килограммов десяти весом, с
прикрученными снизу щетками, и длинным железным черенком. Хотя…
«Маши» бывают – малыми и большими. Десять «кэгэ» — это малая
«Маша»! Натирают «машей» паркет! А чтобы лучше натирался – один
«курок» становится на плиту сверху, присаживается, держится за
черен, а еще двое курсантиков, ухватившись за тот же черен, катают
боевого товарища по «взлетке». Весело! Бегом! Бегом, я сказал,
мля!