Касаткина смотрела на жующего матроса и буквально каждой
клеточкой своего тела ощущала чувство стыда. Её первоначальный план
подразумевал именно нападение на матроса исподтишка и оглушение
стазером.
По камере пронесся легкий мелодичный звук – сигнал разблокировки
дверей, к которому Роман уже успел привыкнуть. Следом, с тихим
шелестом, открылась и сама дверь. Кто-то вошел в камеру.
Автоматически зажегся не яркий свет – на борту земного звездолета,
судя по всему, уже царила ночь, но Роману все же пришлось
зажмуриться.
– Это я. – Прозвучал знакомый женский голос, после чего дверь за
визитером закрылась. Повторный мелодичный звук возвестил о
срабатывании замка.
Роман медленно перевел взгляд на вошедшую девушку. Секунд десять
он потратил на то, чтобы сориентироваться. Переход от сна к
бодрствованию обычно столько и занимал. Роман не знал, как спят
обычные люди, но подозревал, что им на пробуждение требуется
гораздо больше времени. Эта его привычка, спать с открытыми
глазами, удивляла землян. Для Романа же в этом не было ничего
необычного. Попробуй тут закрыть глаза, когда твои веки парят
вместе с кожей в метре от глаз. Не была исключением и Варвара
Сергеевна Касаткина – доктор наук, физиолог, лингвист и, по
совместительству, научный руководитель полета на «Прорыве». Она
тоже удивлялась такой особенности сна Романа.
С Касаткиной Роман познакомился, относительно, недавно, однако
успел уже привыкнуть к ее ежедневным визитам. Эта молодая женщина
довольно быстро втерлась к Роману в доверие. Они часто и подолгу
беседовали, порой обстоятельно и продуктивно. Похожие беседы с
Романом часто проводила мать, еще до своего перерождения. Правда, в
отличие от Кастакной, Мирская называла такие беседы уроками жизни.
Варвара Сергеевна же предпочитала другое название – их беседы она
называла «продуктивным контактом». Бывало и так, что говорили они
часами практически ни о чем и эти беседы для Варвары Сергеевны были
важны не меньше тех, в которых она узнавала от Романа подробности
его пребывания на «Юкко». Бывали и такие дни, когда Роману было
необходимо побыть одному и подумать над тем или иным вопросом. В
такие дни их беседы не клеились, Роман отмалчивался, а Касаткина
обзывала беседу «непродуктивной», цокала языком, качала головой,
что-то записывала в свой планшет и удалялась.