И уже под вечер я оборудовал из нескольких кирпичей небольшой
очаг, в котором спалил старые дрова, появившиеся при расчистке –
мангала тут, как я и предполагал, не водилось, – пожарил купленные
как раз для такого случая жирные сардельки и запек картошку. Ужин
получился, конечно, походным, но мы разбавили вкус углей
приобретенным уже в Кратово мороженым и хорошим, «индийским» чаем
со свежей клубникой и малиной.
Определенно, с деньгами и в Советском Союзе можно было нормально
жить – если, конечно, не наглеть сверх меры.
***
Я сидел на ступеньках веранды и смотрел на темнеющее небо,
затянутое совсем не страшными на вид облачками. В конце июня ночи
короткие даже в Москве; тут ещё переводили часы на летнее время,
так что день заканчивался почти вовремя. Рассвет, правда, начинался
слишком рано, но для меня с учетом завтрашней поездки это было даже
хорошо – не придется петлять по улочкам здешних поселков впотьмах.
Этот район ближнего Подмосковья я знал очень условно, был тут
считанное число раз, а конкретно в этом месте – ни разу, так что
вряд ли мои знания из будущего будут тут полезны.
Через сорок лет тут будут одни особняки, утопающие в соснах;
скорее всего, этот участок тоже был продан уже в девяностые
кому-нибудь из новых русских. Но мне очень не хотелось упускать его
– я бы скорее уговорил Аллу отказаться от своей доли в московской
трешке, но забрать этот неказистый домик себе. Хотя, конечно,
совсем скоро и Егорьевское шоссе, и Новая Рязанка встанут колом, не
в силах вместить всех желающих попасть в Москву, а проблема пробок
в восточном направлении не будет решена и накануне моего
исчезновения из будущего. Но живущие здесь люди как-то с этой бедой
справлялись – значит, и я тоже справлюсь. Дом, правда, не был
предназначен для жизни зимой, но эта проблема была и не проблемой
вовсе. Если уж жить тут круглый год, то нужно будет строить нечто
новое и капитальное.
Сзади скрипнула дверь, и я оглянулся. Алла уже ушла спать,
впечатленная моими страшилками про подъем в четыре утра, ради
которого я даже захватил наш массивный будильник – это было одно из
первых моих самостоятельных московских приобретений, способное
поднять даже мертвое тело студента, который пару дней кряду играл в
преферанс и пил пиво. Я надеялся, что он и завтра справится со
своей задачей – не хватало только опоздать в аэропорт и упустить
возможность пустить отцу Аллы пыль в глаза.