Но это всё – привычно, обыденно, многие и не замечают, не
понимают, насколько всё криво! По телевизору же говорят о дружбе
народов! В телевизоре врать не будут!
А я, со стороны – вижу прекрасно, как это всё может рвануть, в
любой момент! И бывает – прорывается, да ещё как… просто говорить
об этом не принято.
Потому что так-то – свобода… но могут придти люди, быстро
махнуть перед лицом красными корочками, не давая прочитать фамилию
и звание, и объяснить, что нельзя клеветать на советский строй и
распускать слухи, порочащие советский строй. Но это, конечно,
крайности – корочки, я имею в виду. Достаточно профорга или
парторга, который и объяснить сумеет, и внушить – премией,
пролетевшей мимо носа, или путёвкой, которой теперь – нет, и не
будет.
Затягиваюсь, стараясь не вслушиваться в разговор, перетёкший с
меня, правильного жидёнка, на тех, которые вообще и неправильные,
на израильскую и американскую военщину. Разговор не для моих ушей,
а что у меня слух хороший, а у мужиков с
«Трёхгорки[i]» севший от работы в шумных
цехах, так это мои и только мои проблемы…
- Миша! Пока не забыл! – окликнул меня Петрович, прервав
увлекательную (в лучшем стиле РенТВ) беседу о жидомасонах среди
нас, - Завтра собрание после работы, будем осуждать попытку
контрреволюционного переворота у чехословаков, присутствие
обязательно. Понял?
- Бля… - с досадой протянул я, представляя, как мне, после
работы по сокращённому для несовершеннолетнего графику, нужно будет
к вечеру опять переться на работу и слушать…
… а потом – отвечать на вопросы лектора в зал, потому что я –
самый молодой, и вообще – перевоспитываюсь усилиями рабочего
коллектива. Положено демонстрировать перевоспитание, вот и…
- Обсуждать, - поправил Петровича незнакомый мне молодой парень
с длинными, до плеч, грязноватыми волосами и жидкими усами,
начавшими отращиваться в модную «подкову».
- Чего? – не понял Петрович, повернувшись к нему и уставившись
совершенно бараньим взглядом исподлобья.
- Обсуждать, а не осуждать, - повторил парень, не понимая
невербальных сигналов и нарываясь.
- Сперва обсуждать, а потом осуждать, - отмахнулся от него мой
наставник, не желая вдаваться в частности, и развернувшись было к
приятелям.
- Это не одно и то же… - не унимается парень, и я, хмыкнув
беззвучно, погасил папиросу и спрятал бычок обратно в пачку – для
отчётности перед самим собой. Курю я только вот так, в компании...
ибо, ети его, магический ритуал, опознавательный сигнал
«свой-чужой», а я и так – чужее некуда! Если ещё и портвейн
перестану пить в компании – вообще хана!