Мы стали пацанами и пришились к соцгородским. А все от того, что
задолбались получать звиздулей от пацанов, которые два раза в
неделю нас доили, словно дойных ослов. По-другому, я себя тогда не
мог никак назвать. Они точно знали наш маршрут из рощи в сторону
дома и поджидали, словно шакалы.
С того дня жизнь изменилась на сто восемьдесят градусов. Кто был
никем, то стал вдруг всем. Но, как только теперь понял, за силу и
власть нужно было платить. Сначала звиздюлями от старших на каждом
сборе в хоккейной коробке. Денежными сборами в общак улицы, которым
опять же заведовали старшие, якобы отправляющие подгоны тем, кого
замели на малолетку. Только я здесь вот уже с полгода, но ни
подгона, ни просто весточки с улицы. И это только было начало.
Велась война с «жилкой» и «северными», где каждые две недели мы
обязаны были участвовать в набегах и мочить уродов. Они тоже с
периодичностью забегали на нашу территорию с ответной миссией.
Поэтому мы ставили кордоны на территории и сторожили границы своего
микрорайона.
Я, Санек Смирнов, со своими дружбанами, Серегой Гараниным и
Лехой Перовым были горды собой и упивались всевластием и
вседозволенностью. Именно так и написал в этом пресловутом
сочинении. О том, как теперь все чушпаны обходили нас стороной и
старались не отсвечивать. Заниматься «вымогательством» и «рэкетом»,
как звучит приговор в одной из моих статей, было довольно приятно.
Только от этого, денег в карманах не становилось больше. Общак
отбирал львиную долю прибыли. Наступили 90-е годы и многие
ломанулись открывать бизнесы. Комиссионки, кафе, забегаловки,
видеозалы, торговые точки, все для нас стало халявным заработком.
Все, что находилось на территории соцгорода, крышевалось нами.
Никто не имел право не платить дань, за это мы жестко наказывали
или учиняли погром. Барыги нас боялись, но уважали. Мы были
поставлены следящими за несколькими улицами, с них и кормились. Но
чем больше открывалось бизнесов, тем более лакомым становился
район. В моем ведомстве был небольшой «птичий рынок», где торговали
не только живностью, но много чем, превратив его в «блошиный». По
выходным особенно был хороший навар, и его мы не собирались
отдавать ни при каких обстоятельствах. Да, в общак уходило
пятьдесят процентов прибыли, но оставалось тоже не мало.