«Женщины-шаманы гораздо сильнее шаманов-мужчин, – думал Илимпо. – Мужской дух приходит издалека, с седьмых небес от Отца-Неба, а женский поднимается к нему от Земли и Воды. Материнская сила Воды и Земли сотворила этот мир, и сама Древняя Матерь помогает своим дочерям во время камланий».
Ветер с верховьев принес ранние заморозки, густая шуба тайги стремительно линяла под осенними ветрами, и даже Солнце-дыл каждый день теряло свои волосы.
«Дыле помнит свой путь по небу, – думал Илимпо, – оно вернется юным и сильным, и на горных пастбищах зазеленеет трава, и вместе с приплодом вернутся души оленей, погибших во время зимнего перехода, и только река моей жизни не знает пути назад…»
Он не сразу заметил, что с его телом творится что-то неладное: его шаманские косицы почернели и залоснились, десны неудержимо чесались и в пустом запавшем паху поселилось давно забытая тяжесть, – но Оленьи Ноги старался не замечать перемен, полагая, что это шутки зеленоглазого весельчака Удыгира, таежного лешего. Однако странные перемены случились и с шаром: в нем поселился смуглый черноглазый парень в налобной повязке Илимпо.
Через несколько дней пешего перехода через бобровые завалы и широко разлившийся Емжач он вышел на Учу и, поднявшись к верховьям, нашел тайную тропу между увалов. Тунгусы называли ее Хокто Буни – Ворга Мертвых, потому что брели по ней похожие на тени люди, и шли они всегда в одну и ту же сторону, к воротам Солнцева селенья – стойбища остяков.
Таежные остяки: ханты-охотники, селькупы-рыбоеды, бродячее племя шуш-кут и низкорослые кето – жили южнее, в Сибирской котловине, по Оби и Югану. Здесь, на Енисее, остяками называли потомков рослых голубоглазых русов, пришедших в эти края за крестом и волей. Этот дивный род; пять или шесть русских семей под началом Камы владели золотой факторией на Уче, куда чужакам был путь закрыт. Работников и старателей брали пожизненно, и на царские прииски и заводы они уже не возвращались.
До становища Эден-Кутун Оленьи Ноги добрел к первому снегу, прошел сквозь незапертые ворота и подивился неожиданной пустоте: все лето между изб, амбаров и складов сновали молчаливые люди: рудознатцы и добытчики камней, гранильщики, мастера и простой рабочий люд, прикипевший душой к каменному делу. На речной пристани стучали уключины и гомонили лодочники, но сезон добычи давно закончился, и старатели словно ушли сквозь землю; говорили, что все, кто служит Белой Шаманке, и впрямь прошли сквозь землю и вернулись к жизни благодаря ей, потому они верны, как псы, и никогда не покидают свою Хозяйку…