— Поистрепались в походе. Как нелюди
спустимся на берег! Заросшие, немытые. Увидит кто — срамота!
Билый недоуменно вскинул бровь: граф,
как обычно преувеличивал. Одетый в полувоенный мундир с золотыми
пуговицами, в надраенных до зеркального блеска сапогах и с
безукоризненно белым чехлом на фуражке — друг выглядел всё равно
что столичный хлыщ. Ленивый, с наглецой во взгляде, уставший от
повседневности и праздного бытия обыкновенный столичный хлыщ.
Каких, среди представителей высшего общества в столице было не
мало. Конечно, то была больше напускная маска. Но не знай друга,
Микола бы принял такой вид за чистую монету. Сам казак тоже
принарядился, ожидая схода на берег. Тут и новая папаха
пригодилась, с малиновым тумаком, расшитая, как и должно
крест-накрест, серебряным галуном. А чего стоял наборный кавказский
пояс с кинжалом в, инкрустированных серебром, ножнах. Жаль черкески
не было. Но туталминка, как и полагается, с плетеными, матерчатыми
пуговицами, подпоясанная поясом, сидела как литая. Любили и казаки
щегольнуть. Не без этого.
«Эх, сейчас бы Марфа платком бы
махнула — всё бы отдал».
Казак встряхнулся, скидывая груз
печали. Улыбнулся криво, глядя, как в черный экипаж санитары
усаживают полковника Янковского. Тот сопротивлялся, упирался руками
в узкую дверь возка, вырывался, цеплялся всеми силами за решетку на
дверце и, то грозил именем Императора, то слезливо умолял
отпустить, обещая кресты и несусветные богатства.
Малахай толкнул большой головой
сначала графа, потом и казака — засиделся. Билый не торопил Ивана,
хоть и разгрузка судна уже заканчивалась: пристань пустела, экипажи
развозили офицеров. Матросы, сойдя на берег, шумной толпой, в
вразвалочку, направились в ближайший трактир. Лишь фигура боцмана,
окруженная табачным дымом и пеленой каких -то своих мыслей, одиноко
виднелась на полубаке. Ледовский, уезжая, долго стоял в открытой
коляске, махал фуражкой, выкрикивал лозунги, обещания встретиться.
Вытирал слезы, восхваляя полярников. Приподнял за край медвежью
шубу, разводя руками, мол век благодарен буду. Добрейшей души
оказался человек, хоть и профессор. Билый махал ему в ответ до
последнего. Мало веря во встречу. Как могут сойтись их пути? У
каждого своя дорожка.
Полковника Янковского скрутили и
наконец-то усадили в крытый возок. И экипаж с ним тоже тронулся.
Стало тише. Всплески воды и крики чаек поглотили остальные
звуки.