Если все, что
я помню правда? Если все случилось именно так, как я помню? Тогда
во мне прямо сейчас сидит Суть Смерти и от меня, как вонь от
немытого тела, расходится какой-то яд. Люди вдыхают и умирают. И
тогда получается их убиваю я. Что-то внутри твердо говорило нет
подобным мыслям. Что-то приводило разумные доводы, напоминая о
тяжелой работе, газе, наполняющем шахту, кормёжке, что становилась
хуже день ото дня, и резко ставшими холодными ночах. И это разумно.
Это убивает людей. Но кто сказал, что все стало хуже не из-за
меня?
Найти бы
богиню, да спросить у нее самой. В прошлый раз она ничего не
объяснила. Одурманила черным дымом, заставила съесть жемчужину,
поцеловала на прощанье и никаких объяснений.
Я
остановился, опустил кайло, вытер пот со лба. Хорошо работаю - в
поту весь, словно в баню сходил. Подобрав с уступа мех, открыл
крышку, вытряхнул на язык пару горячих капель воды. Легче не стало,
вода испарилась еще в горле, но тратить ее еще я не
стал.
Всего лишь
пятьдесят, может семьдесят шагов назад к выходу, нырнуть в боковой
проход, сбить доску, что загораживает вход в запретную штольню,
пролезть, спуститься, найти тот камень и... И что будет, когда я
узнаю? Допустим, я всех убиваю, тогда что? Удавиться на собственных
штанах? Больше то не на чем.
А если нет.
Если я не имею отношения к смертям в лагере. Если то, что я помню
просто бред ударившегося головой человека. Если все воспоминания не
больше чем сон. Яркий, красочный, настоящий, но сон. Кроме шишки в
том месте, куда поцеловала богиня у меня доказательств реальности
больше нет.
Шишка на
месте где ее губы коснулись моего лба. А может наоборот? Может она
поцеловала меня в шишку? Очень похоже на правду.
Я засмеялся.
И так каждый день по кругу. Я извожу себя сомнениями, я перебираю
варианты, я ищу и самое главное нахожу оправдания и доводы. Сегодня
я как-то быстро устал. Надоело, наверное. Слишком много людей
умирают вокруг, а из-за меня или нет это не важно. Не важно, хотя
бы потому, что рано или поздно мы все окажемся в яме. И я тоже. Но
пока я еще жив, надо перестать изводить себя всякой чушью и
насладиться последними днями жизни. Пусть работа в шахте и
сомнительное наслаждение.
Я глубоко
вздохнул, закашлялся. Воздух слишком сухой, горло пересохло,
сжалось, спазм едва не вывернул желудок. Я сплюнул, похлопал мех по
кожаному боку и выдавил на язык ещё пару капель горячей воды.
Горячей. Почти кипяток. Почему она горячая. Я поднял мех к глазам,
уставился на него, словно кожаный мешок мог дать мне
ответ.