Суть сил Света Порядок
использование иных ипостасей Сути запрещено. Рабский
ошейник.
Что за ерунда? Почему на этого
покойника порядок реагирует, а других игнорирует? И что вообще это
значит? Неужели… Неужели Суть Смерти все-таки сидит во мне, и мне
не привиделась седая богиня.
Шахту тряхнуло. Каменная плита,
казавшаяся монолитной, заскрипела и отползла в сторону, открывая
узкий темный проход в боковое ответвление. Я узнал его по глубоким,
словно оставленными зубами огромного чудища, царапинам на балке.
Теперь я хотя бы знаю где я. Если пройти по нему шагов триста,
можно добраться до выработки уходящей вниз, а там еще шагов через
двести и до узкого прохода выходящего наверх и вентилирующего
шахту. Лаз узкий, но и я человек не толстый, пролезу
как-нибудь.
Я подобрал камень огня, отряхнул его
от пыли, поднял над головой так, чтобы он мог осветить вскрывшийся
проход. Камень мигнул и погас. Но того мгновения, что он еще
светил, мне хватило, чтобы понять, что я пролезу.
Откладывать я не стал.
Мертвые. Как много мертвых. Каждый
день сюда, вглубь шахты спускаются сотни рабов, чтобы добыть
немного Соли. Каждый день они выходят наверх и лишь иногда, крайне
редко кто-то остается здесь навсегда. Сегодня же смерть собрала
большой урожай. Пока я протискивался между завалом из камней и
стеной я насчитал с десяток покойников. Выбравшись же в проход, еще
пятерку.
Дышать здесь было легче, воздух был
горяч, но свеж. Да и идти в почти полный рост, не то же самое, что
пробираться по камням, скользя на покрытых чужой кровью острых
гранях.
Его я не видел. И вообще не заметил
бы, но нога соскользнула и уперлась во что-то мягкое. Мертвец.
Очередной мертвец. Сколько здесь сегодня погибло? Пятьдесят
человек? Сто? Двести? Я не знал сколько нас вообще и никогда не
пытался сосчитать. Зачем? Сегодня одни, завтра другие. Рабы
меняются слишком быстро и жизнь наша слишком коротка.
Стон отразился от стен шахты. Внизу и
чуть сзади мелькнул огонек. Я отдернул ногу, прижал колено к груди.
Огонек разгорался сильнее. И вот из темноты проступила фигура
человека сжимающего в одной руке булыжник, а в другой камень огня.
Живой!
Я бросился к нему, наклонился,
всмотрелся в лицо. Молодой парнишка, лет двадцати с небольшим, на
сбоку на лбу шишка, кожа лица содрана, словно его тащили по камням,
нос разбит и опух, губы потрескались и тоже опухли.