Наконец, все закончилось.
Синяя квадрига на последнем круге
сломалась. У нее отвалилось колесо. То самое, которым она чиркнула
по ноге лошади. Но обошлось без масштабной трагедии. Возничий
благополучно спрыгнул, а лошадей поймали.
Первое место заняла черная, второе –
красная. Но с минимальным разрывом. Из-за чего на финишной черте,
когда они уже остановились, случилась небольшая потасовка.
Эмоции…
Сам же царевич отправился к себе.
Заниматься делам. Испытывая определенную неловкость. Зрители же
расходились, бурно обсуждая эту гонку. Взбудораженные.
Взъерошенные…
- Дикая забава… варварская… - грустно
произнес Лейбниц, когда Алексей до него добрался. Судя по всему, он
тоже присутствовал на ипподроме, только не стал задерживаться на
разбор полетов, связанный с происшествиями.
- Ты считаешь Античный Рим апологетом
варварства? – улыбнувшись спросил царевич.
- Нет, но в нем хватало недостатков.
– нахмурился Готлиб.
- А может Темные века лишили нас
многого? И мы только-только возвращаемся сами в лоно
цивилизованности?
- Толпа ревела так, что казалось,
будто там собрались дикие звери.
- В широком смысле цивилизованность,
среди прочего, подразумевает определенный уровень культуры.
Которая, в свою очередь, полноценна только тогда, когда многогранна
и разнообразна. Если ее кастрировать, оставив только мягкие,
благостные формы, то толку от нее не больше, чем от евнуха на
супружеском ложе.
Лейбниц нахмурился.
Ему очень не понравилось такое
определение цивилизованности. Впрочем, спорить он не собирался.
Алексей был его работодателей и покровителем. Расхождение же в
столь малозначительных, на взгляд Готлиба, вопросах, в сущности,
ничего не значило. С тем же успехом можно было спорить о том, что
вкуснее – белое вино или красное.
Алексей все понял по выражению лица
собеседника. Слишком яркими были промелькнувшие там эмоции. Поэтому
примирительно улыбнулся и произнес:
- Я ведь не просто так к тебе
пришел.
- Насчет парохода?
- Да. Тебе удалось сделать то, что мы
задумывали?
- Ты хочешь слишком сложный механизм…
- покачал головой Готлиб. – Много шестеренок.
- У тебя не получилось? – удивился
царевич.
- Почему? Получилось, - произнес
ученый, делая приглашающий жест и увлекая гостя в соседнее
помещение. – Но я бы не советовал его использовать. Слишком много
деталей.