Хельга проводила деда взглядом и обратилась к
выглянувшему домовому:
— Вот видишь, а ты утверждал, что не
разрешат.
— Это потому, что князю и в голову не пришло, что
речь о подобной пакости, — надулся Прошка. — Оно же не ест, а жрёт,
да ещё и мясо. Мы так побираться пойдём.
— Не пойдём. Ты с охотниками поговори, кабанина у них
не дорогая, — посоветовала Хельга. — Я думаю, келпи не будет
возражать, но ты сначала узнай, сколько и чего он за месяц съедает.
Кстати, а где Забава? Я думала, она с утра примчится.
— Да где она может быть… Её в начале лета на
Медвежьи Сопки отправили вместе с собакой. Ждали, что
медведи местные переговорщика пришлют, чтобы Забаву забрали
обратно, — Прошка ехидно ухмыльнулся, — но пока тихо. А городу
счастье: хоть спокойно пожить можно.
— Так! Отправь дядюшке Эйрику весточку, что я к
вечеру зайду. — Хельга направилась на второй этаж терема. — Затопи
баню, и пусть Тавинка приготовит сарафан на простой выход, кокошник
низкий да накосник с речным жемчугом.
— Баня так баня, — кивнул Прошка и направился было на
выход, как вдруг остановился и резко подбежал обратно. — Хозяюшка,
там же эта лошадь водяная! Она меня сожрёт!
— Думаешь? — Хельга попыталась вспомнить, что им
рассказывали про келпи. — Ты его, главное, руками не трогай, и
ничего не будет. И вообще, ты управляешь этим домом, так что пусть
он слушается, а то пойдёт на вольные хлеба.
Домовой недоверчиво хмыкнул, всем своим видом
показывая, что он хоть и хозяин, но весьма осторожный, а водяная
лошадь не анчутка, которую можно с участка за ухо вытащить. Тем не
менее, увидев, что хозяюшка не собирается его сопровождать, Прошка
ещё немного побурчал и отправился топить баню.
Хельга окинула взглядом заставленный тарелками стол и
по привычке щёлкнула пальцами, чтобы отправить посуду в лохань
мыться, но ничего не произошло, магия не сработала.
Сколько бы девушка ни говорила себе, что люди
прекрасно и без магии живут, а всё равно всё уже было не так. У неё
забрали что-то настолько же важное, как рука или сердце.
Хельга прикусила губу, чтобы не зареветь, но только
пуще рассердилась. Схватив первый попавший под руку нож, она
метнула его в стену и в довесок от души пнула скамейку.
Нож, пролетев через всё помещение, ушёл в бревно
почти по рукоять, а взлетевшая вслед за ним скамейка с треском
врезалась в стену и разлетелась в щепки.