Через мгновение парень, видимо что-то придумавший, бросился
наполнять свой пустой кожаный кошель маленькими плоскими камешками,
в изобилии валявшимися под ногами. Вскоре кошель приобрел
внушительный вид, достойный не какого-то бродяги, а весьма
зажиточного человека.
- Ну что приколимся… Еще бы таракана поздоровее найти…
***
Трактир месье Ливрета был единственным более или менее приличным
заведением на пути от Сен-Жермена и до Парижа, что и привлекало к
нему проезжающих. Двор здесь всегда был забит крестьянскими и
купеческими повозками, почтовыми дилижансами, лошадьми и даже
дворянскими экипажами.
Был канун воскресенья, дня большой ярмарки, и большой зал был
полон людей. У окна сидела пара тучных мужчин, с чавканьем
склонившихся над румяным жарким из гуся и доброго десятка тушенных
перепелов. У них в соседях на само краешке стола скромно притулился
пожилой странник в пыльной хламиде, возле которого сиротливо стояла
миска с пустыми кислыми щами. Почти у самого камина, на самом
почетном месте, сидело трое угрюмых господ с кучей бутылок на
столе.Из под их широких плащей выглядывали рукояти боевых шпаг и
кавалерийских пистолетов. В самом углу застыл сухонький монашек с
неизменной кружкой для подаяния, больше напоминавший каменную
статую, чем человека. Были еще торговцы рыбой, буквально
пропитанные прогорклой вонью, а также почти дюжина путешествующих
паломников..
В такой суматохе и гомоне никто особо и не обратил внимание на
высокого юношу, тихо возникшего на пороге трактира. Его, прямо
скажем, сильно потрепанная одежда выдавала в нем совсем небогатого
человека, а старинная, видно, еще дедовская шпага, и гордый
гасконский вид - еще одного обедневшего дворянина, соблазненными
россказнями о красотах и богатстве Парижа и тоже решившего
попытаться счастье.
- Чаво подать? - едва юноша втиснулся на одну из лавок, как к
нему в вразвалочку подошел мордастый парень в замызганном
переднике. Бросил лишь один взгляд и сразу же сморщился, признав в
посетителе еще одного бедолагу без единого су в кармане. - Чаво,
говорю, подать? Могу плошку гороха и брюквы за десяток денье
подать, а воды и сам в бочке возьмешь.
Но юноша смог его удивить. Вскинул голову, ожег презрительным
взглядом. Затем вытащил из-за пазухи пухлый кошель и небрежно
бросил его перед собой на стол. Услышав приятное слуху дребезжание,
подавальщик тут же расплылся в улыбке. Даже сделал некое подобие
поклона.