Я разом выпустил из своих рук сразу несколько магических цепей.
Огонь, свет, электричество в чистом виде устремились в беззащитных
студентов. Магия несильная, но выглядит смертоносно.
Апостолов мысленно активирует магическую броню вокруг учеников,
однако…
– Я запрещаю это делать, – ударил я по его мозгу
телепатической волной, потратив на это целую треть своей силы.
Тем и опасно мысленное чтение заклятий – их можно сбить
телепатией. На долю секунды в глазах преподавателя мелькнул ужас.
Его губы пришли в движение, дабы произнести слова защиты.
Мои икры раздуваются от магии преобразования. Адская боль, но
ничего – потерпим! Я сорвался с места и за долю секунды влетел в
Апостолова, прикрыв его рот руками. Федор Федорович явно не хотел
вступать со мной в полноценную перепалку, но выбора у него не было.
Ведь я поставил на кон жизни своих однокурсников.
Магистр вцепился в мои руки, и заблокировал мои магические
каналы, заставив все мышцы кистей и предплечий расслабиться
– Я контролирую процесс, не переживайте, – сообщил я
напоследок.
Мои стихийные цепи опутали всех студентов, но не касались их
тел. Тонкая работа, нацеленная больше на показуху, нежели на
результат. Но другого выхода у меня сейчас нет. Силы мне ещё
преумножать и преумножать.
Последняя крупица маны покинула моё тело, и я отключил всю магию
разом. Присутствующие замерли. Краем глаза я заметил улыбку на лице
Синицына. Хитрый засранец, похоже догадался, чего я пытаюсь
добиться.
– И что… Прикажешь делать с тобой, Апельсинов?.. – выдавил из
себя Апостолов, явно не ожидавший, что я покажу хоть и слабую, но
всё же полноценную архимагию. – Три стихии разом, морфоз голеней и
предплечий, телепатический удар. Каждая из ветвей не дотягивает до
должного уровня, твои каналы... не готовы. Но ты выбрасываешь из
себя всё и сразу. Да кто ты, чёрт подери, такой, Апельсинов?
– Я – тот самый тридцать первый студент, Федор Федорович, –
произнёс я. – Отчислений не будет. Пишите меня во все группы
разом.
– Да ты конь с яйцами, Апельсинов! – гаркнул Лунный, ударив меня
по плечу. – И как ты умудрился такое провернуть?
– Мелочи, Саня, мелочи, – сказал я, улыбнувшись, и убрал с плеча
руку долговязого. – И не такое приходилось проворачивать.
– Вот только выглядишь ты, друже, так, будто тебя пиявки
отымели, – озабоченно рассматривая меня, заявил Лунный. – Кожа
белее мела!