И все же, с таким выражением лица,
будто ее заставляют жрать лимоны, кадровичка оформила его. Хотя
нет… Лимоны-то как раз сейчас многие с радостью слопать готовы.
Витамины ж! С сахарком, правда… Сахар-то – продукт длительного
хранения, его еще из свеклы урожая 1966 года сделанного немало
осталось. С откровенным подозрением встретили его и в самом КБ, но
тут-то Михаил все же сумел несколько удивить всех. Хотя для этого
пришлось до того посидеть за справочником, вспоминая старую систему
допусков и посадок с классами обработки… Он-то давно уж отвык от
этой системы, привык работать в новой. Которой в этом мире, может
быть, никогда и не будет. А еще больше потом удивился
нормоконтролер, не сумев найти в его чертежах ни единой серьезной
ошибки. Уж чертить-то он и подавно умел… Как говорится, мастерство
не пропьешь! Несколько мелких ошибок, на устранение которых ушло
буквально пять минут, Михаил допустил специально, чтобы не вызывать
еще больших подозрений.
Правда, хотелось материться на
древний кульман с маятниковым механизмом. Так неудобно работать…
Как уж он отвык от такого! Привык к, мать их, новеньким
роботроновским кульманам, которых пока еще не существовало в
природе. Хотя… А почему бы и нет? Конструкция-то там достаточно
простая… Вот тебе и материал для очередного письма – тут-то оно
нафиг никому не надо, не профильное производство, сами делать все
равно не будут. Так что, потратив несколько вечеров, Михаил таки
воспроизвел на чертежах конструкцию тех самых кульманов с двумя
взаимно перпендикулярными направляющими и фиксацией положения
линейки… Отличная же штука! Даже было странно, что такую
конструкцию не изобрели на пару-тройку десятилетий раньше.
Так что среди конструкторов Михаил
достаточно легко и быстро стал своим… Тем более, что им-то
сообщили, что те темы, над которыми они сейчас работают, были
предложены им. Так что порой, если возникали какие-то сомнения,
даже спрашивали его мнения на этот счет… Порой, вспоминая то, с чем
ему довелось на деле столкнуться, Михаилу даже удавалось делать
толковые советы, с которыми соглашались другие конструкторы. Но
чаще он просто занимался отведенной ему частью работы… Ага, делал
сборочные чертежи и спецификации, порой – чертежи на некоторые
сложные детали. После чего передавал их конструкторам
второй-третьей категорий, которые заканчивали деталировку. После
чего – подписать всю документацию. «Проверил», технический
контроль, нормоконтроль, подпись начальника КБ об утверждении…
Потом на основе конструкторского чертежа на толстой и шершавой, так
называемой «карандашной», кальке делали для архива начерченные
тушью гладкие тонкие кальки, с которых уже снимали светокопии…
Впрочем, сейчас, в виду спешки, обычно делали копию прямо с
конструкторского чертежа. Сроки-то поджимают! Впрочем, это-то все
были уже проблем не Михаила – его дело заканчивалось после
подписания чертежей.