– Как же ты, сука, прав... – разбито
пробурчал один из шахтёров, пустыми глазами глядя сквозь меня. – Я
говорил своему сыну тоже самое, а он побежал играть в освободителя.
Но куда там... псов аристократов учили давить таких как он десятки
лет. Им дали для этого лучшее снаряжение и лучшую технику. И что
теперь делать мне? Его матери? Пусть сгорят в огне все эти
ублюдки...
– За свободу нужно платить... кхм...
– интеллигент на полуслове заткнулся, поймав на себе множество
однозначных взглядов.
Он тут же спрыгнул со стола и
направился на выход. Ему было плевать и на этих людей, и на
революцию, он просто отрабатывал заказ. А какой-то дурак решил, что
раз он интеллигент, то справится с задачей куда лучше других.
Однако академические знания и качественное образование в области
литературы оказались бесполезны. Хотя нет, не бесполезны, а даже
вредны. Ведь весь его образ отторгался собравшимся здесь народом.
Они просто не принимали его.
Для таких речей нужен был не умный
дядька из академии, а кто-то с горящим сердцем, вопль которого уже
нельзя было сдержать внутри. Искренность и честность, яркость и
уверенность, он должен был гореть сильнее двигателя космического
корабля, чтобы зажигать сердца других.
Тем временем в баре нависла тишина.
Все продолжали смотреть на меня, будто бы я должен был всё сразу
решить и дать им ответы на все вопросы. Уставшие, подавленные, без
какой-либо надежды на то, что в будущем их будет ждать хоть что-то
хорошее. Они жили в тирании, а теперь их бросили прямо в пламя
революции, которая отбирала то немногое, что у них оставалось.
Никто не спрашивал их мнения, даже я пришёл сюда, чтобы ими
воспользоваться.
Я опустил взгляд и пауза
продолжилась. Как-то не удавалось посмотреть им в глаза, как и
играть в манипулятора перехотелось. Более того, стало невообразимо
стыдно за попытку воспользоваться теми, кто и так уже натерпелся
всего, что только можно. Неужели единственное моё отличие от Детрия
и губернатора было лишь в том, что я был слабее? Виной тому
перемены, на которые влиял Тзинч или же я просто изначально был
мудаком, в тайне мечтая превратиться из раба в тирана, дабы
выплеснуть все свои комплексы и накопившиеся обиды на других?
Эти и другие мысли нахлынули на меня
в едином моменте, беря штурмом и без того уставшее сознание.
Внезапно я ощутил себя невероятной грязным, отвращение к самому
себе начало поглощать меня, а где-то смеялся Тзинч, ухахатываясь он
смотрел одновременно на бессчётное число смертных, которые
запутались в самих себе, ведь мозг и сердце постоянно вели свои
интриги внутри наших душ.