О нет, я не успокоилась — я, наоборот, ещё больше разозлилась и вышла из себя. Просто каким-то шестым чувством, я понимала, что с этим мужчиной разговаривать нет никакого смысла. Он ещё вообразит себе всякого, ненужного, уверует в свою значимость, самолюбие своё потешит, если я продолжу свои расспросы. Нужно ли мне это было? Вот уж нет.
В конце концов, у меня был тот, кому я на законных основаниях могла вынести мозг и устроить взбучку.
Разблокировав телефон Давида, я вошла в мессенджер и, не колеблясь, нажала на значок звонка. Я догадывалась, что муж объявил мне какой-то бойкот, и хорошо, что мне в руки попал телефон его информатора.
Расчёт был идеальным. Раз уж Саша игнорировал мои звонки, то уж от своего человечка принял бы вызов. Но это было только в теории. На практике, увы, муж не ответил и Давиду.
Поймав в зеркале заднего вида наглую усмешку, я убрала телефон в карман пальто и заявила:
— Будешь пока без связи. Телефон побудет у меня.
Меня так выбила из колеи вся эта ситуация, что я смогла абстрагироваться от всего окружающего мира с особой лёгкостью. Только я, только Генадий Борисович, только Коля — ни мамы с папами, ни другие дети, ни присутствие мужчин рядом, ничего не сбивало мой настрой, докопаться до правды и узнать, в какой игре я стала участником.
— Поздравляю тебя с первым полным днём, проведённым в детском саду. — горделиво вещала я, ведя сына за руку к нашей машине. — Хочешь, отметим? Как тебе та детская пиццерия? Можем заехать, выпить по молочному коктейлю и взять домой несколько пицц.
Коленька восторженно заулюлюкал.
— Хочу, хочу, хочу.
У меня в душе немного потеплело, но ненадолго.
— Какая пиццерия? Нам нужно ехать домой. — Давид аж соизволил обернуться к нам со своего водительского сиденья, чтобы обжечь меня суровым взглядом.
— Нам нужно в пиццерию, Давид. — сдержанно отозвалась я.
— Верни тогда телефон.
— Нет. Я сказала, телефон побудет у меня. — да, я ждала, что Саша перезвонит или напишет своему информатору.
— Ты не подумала, что всё может быть гораздо серьёзнее?
— Серьёзнее, чем что? Отвези нас в пиццерию, пожалуйста.
Покосившись на моего притихшего сына, Давид рвано выдохнул и сдался. А уже через полчаса мы попивали молочные коктейли в небольшом заведении нашего города, заняв ближайший столик к выходу.