– Канэчно, памагу! А сколько дашь?
– Тысячу долларов.
– У-у-у-у!!! – утробный голос кавказца вырвался наружу и педаль газа соприкоснулась с поликом, – Я из нэго катлэта сдэлаю!
Таксист стал совершать такие дерзкие маневры и гнать машину с такой скоростью, что Энтони, поминутно от страха закрывая глаза, пожалел, что открылся кавказцу.
Микроавтобус со следователем Брыкиным на борту следовал в южном направлении. Станичник канючил:
– Ну, товарищ милиционер. Ну, куда же мы едем?
– На задание, – коротко отрезал следователь.
– У вас же свои машины есть. Отпустите меня, товарищ милиционер. Подохнут ведь куры.
– Рули и молчи.
– А за бензин кто заплатит? Туда двести километров, назад двести…
– Слушай, будешь ныть – реквизирую машину! Понял?!
Станичник притих, но через минуту снова принялся бубнить, но уже себе под нос. Куры, испытывая перегрузки, недовольно кудахтали.
Через час начались сложности. На подъезде к Горячему Ключу шоссе было перекрыто самым решительным образом. Многокилометровая пробка упиралась в два ставших поперек дороги БТРа. С полроты солдат отгоняли наиболее ретивых.
Брыкин с впавшим в полный ступор хозяином кур продрался на микроавтобусе к самому заграждению. Он долго махал своим удостоверением и сотрясал воздух какими-то уж слишком мифическими угрозами, пока не получил от солдата – первогодка довольно увесистого удара прикладом автомата в плечо. Капитан ретировался в микроавтобус к курам. Диким голосом он приказал прибывающему в прострации станичнику подавать назад. Однако было поздно – сзади их наглухо заблокировали без конца подъезжающие автомобили. Мало того, красные от гнева глаза Брыкина увидели, как по обочине проследовал пешим порядком Тони с каким-то кавказцем.
– Правэлно ти придумал, дарагой! Чэго в пробкэ стоят. Обойдом этот Клучык, а там машина поймаэм.
– Я тебе не сказал, Джабраил, но у нас есть конкуренты.
– Чиво?! Всэх пэрэрэжу!
– Нет, резать не надо, а вот поторопиться желательно.
К позднему вечеру напарники вышли к какой-то деревне. Сумерки уже загустели, и имело смысл заночевать. Тони постучался в ближайший дом.
Дверь открылась неожиданно быстро. Хорошо поставленный голос, свойственный военным, учителям и билетерам, резко прозвучал в темноте коридора:
– Плитку выгружайте в сарае. Куртки и обувь – заносите в дом!