— Лежать! — прозвучала команда
исходящая от моего охранника. Вот только он сказал не на русском, а
на языке жителей Ригеля. Прилетели, бля! Похоже, что прямо в тюрягу
к нолдам. Вот мы, земляне, намного добрее. Если бы к нам кто-нибудь
прилетел, мы наверняка сначала расспросили его и только потом
поставили к стенке. Здесь же со мной разговаривать не собирались.
Да вы посмотрите на эту с позволения сказать руку! У него кулак
весит как мы с папашей Кацем вместе взятые! Кстати, где знахарь?
Живой ли? А чего охранник вдруг возбудился? Мысли читает?
Невероятно! За этими думами я не заметил, как существо остановилось
у камеры с номером 54. Номер тоже был написан на орионском. Язык я
их не забыл, можно будет попросить утреннюю газету почитать.
Существо развернулось и с характерным механическим звуком подняло
руку куда-то вверх. Решётка, перекрывающая камеру, беззвучно ушла
вверх. Следующим движением оно слегка подтолкнуло платформу вместе
со мной, и я плавно заехал в камеру. Решётка с тихим скрипом встала
на место. Оковы державшие руки и ноги ослабли, я смог пошевелиться
и сесть.
Платформа, на которой я сидел
размерами была невелика, всего метр на два. Она чудесным образом
висела в воздухе, не падая на уровне пояса. Я спрыгнул с неё и
огляделся. Пока меня везли, камеры мне показались не очень
большими, но я ошибался. Сейчас я оценил масштабы. Метров сто
квадратных не меньше, может и больше, полумрак скрывал истинные
размеры. По стенам в несколько рядов прикреплены такие же
платформы, как и у меня. На них сидят или лежат люди. Каждый чем-то
занят. Кто-то, не мигая смотрит в стену, трое шепчутся,
подозрительно зыркая вокруг. Ещё один беспрестанно шевелит губами,
вроде как считая. На первый взгляд сидельцев было не меньше
двадцати человек. Да, компания у нас собралась не весёлая.
Я почувствовал дискомфорт и с
удивлением нащупал у себя на шее обруч, присмотревшись увидал такой
же ошейник у всех остальных. Вот так значит здесь космонавтов
встречают. Кстати, это что тоже все космонавты, как и я?
— С прибытием, — вяло приветствовал
меня мужичок без передних зубов. Он сидел почти рядом с решёткой,
когда как все остальные находились в глубине камеры. Самые крайние
платформы висели в нескольких метрах от входной решётки.
— А ты чего здесь сидишь? — спросил
я, ощупывая левый глаз. Нажимать было больно, глаз полностью
заплыл. Говорить, кстати тоже было трудно, очень болела челюсть.
Похоже я неплохо приложился всей левой половиной лица при
посадке.