— Зовут меня Карачалий. Сын мой единственный пропал по весне. Ищу его по всему Величавцу.
— С этим и в Ореховку прибыл? — храмовник уселся напротив купца, сделав Агаше знак, чтобы вела себя как мышка в норке.
Девушка отошла в сторону, прислонилась боком к печи. Нервно сглотнула, услышав:
— Был я у одной ведуньи. Неподалёку от Гномира деревня стоит — Репнинка. Тамошняя ведьма-хранительница славится этим.
— Ирилья Фарская, — кивнул Залихват, — доводилось с ней встречаться.
— Очень мне её хвалили, — продолжал купец, еле ворочая языком, — сказывали, ежели эта ведьма не поможет Элеля найти, придётся забыть мне своего сыночка.
Гость неожиданно всхлипнул и принялся тереть глаза.
— Не сама Ирилья предсказывает, — уточнил храмовник, — череп у неё имеется, — усмехнулся, заметив удивлённо взметнувшиеся брови Агаши, и постучал себя по голове. — Не тот, что у всех нас. Артефакт.
— Арте-факт, — закивал купец, хватая себя за колени, — говорящий.
— Одно плохо, — Залихват снова обратился к безутешному отцу, — больно предсказания его замысловаты. Недолго и ошибиться. Не там ты сына ищешь, Карачалий. Не было его в Ореховке.
— Так это... — гость суетливо полез за пазуху, стряхивая с себя остатки умиротворяющего заклинания. — Мы ведь думали. Не так, чтобы с кондачка!
Он протянул храмовнику измочаленный клочок бумаги. Агаша дёрнулась, чтобы подойти ближе, но Залихват строго зыркнул на неё и едва заметно покачал головой. Девушка осталась на месте, довольствуясь тем, что могла услышать зачитанное им пророчество.
Из соловья не сделать попугая,Свободу он на звон монет не променяет!Прочь, прочь лети от западни унылой!То озеро не стало бы могилой!Там старый ворон, что в плену у Смерти,Его спросите, но ему не верьте.Не бойся зачарованных небес.Запомни: не всегда деревья — это лес!
— И как же вы это интерпретировали? — поинтересовался Залихват, напугав купца незнакомым словом.
— Разгадали то есть? — Карачалий опустил глаза с тяжёлым вздохом. — Первое понятно. Элель торговлю не уважал, дело моё наследовать не хотел. Вот и попугай. Эта птица повторяет только, а соловей сам по себе. Значит, сын своим путём двигаться хотел.
— А ворон кто? — не удержавшись, подала голос Агаша.
Купец на неё не взглянул, уставился на храмовника:
— Не ты ли?
— Разве я стар? — горделиво повёл плечами Залихват. — Потом, почему в плену у Смерти? Помирать не собираюсь.