Потайной ход за тын был в каждой
православной обители или крепостице, как без него вылазку сделать,
гонца к воеводе отправить или помощь извне получить. Его еще при
строительстве старались проложить, причем тайно, а в самой обители
о том знали только настоятель, келарь и пара доверенных чернецов из
принявших схиму ратников. Так и в этой обители было, что
«лосевской» именовали, слишком много тут ходило этих животин, да и
огромный валун рядом лежал, на голову лося похожий. Обычно ход вел
или к обрывистому берегу речки, или в овражек, за обратную сторону
от скита, и вел от него саженей на полусотню, не больше – долбить
каменистую землю слишком трудоемкое занятие. Но приграничье со
свейскими владениями того требовало – набеги шли постоянно, да и
«лихие людишки» водились по ту и другую сторону от рубежа.
- Идем, и режем супостата, - негромко
произнес Анкундинов и посмотрел на Савелия Лаврентьева. Тот стоял
чуть в стороне со своими холопами, все трое имели тугие татарские
луку и саадаки, набитые стрелами.
- А тебе нас прикрывать, боярин, -
обращение было обычным для всех «детей боярских». То была самая
многочисленная категория «служилых людей», имеющих дворянские
привилегии. Обычно им давали на «прокормление» одну-две деревеньки
по два-четыре дома в каждой, все подати от оных шли им на
обеспечение «выхода». И каждый из них выставлял со ста чатей пашни
по ратнику, и все записывалось в «разрядные книги». Беда только в
том, что если побегут людишки с земли в поисках лучшей доли,
сгорятт ли деревеньки – «сын боярский» все равно должен выходить в
«поле» с соответствующим числом боевых холопов, в полном вооружении
и с конями. У приказных дьяков на то всегда был ответ – «мужики от
хорошей жизни не бегут, а потому помещики худые и ленивые».
- И тебе с ними быть, мних, незачем в
сечу лезть, - Тимофей повернулся к чернецу с арбалетом. Лить кровь
монахам нельзя, саблю ведь рука держит, и смерть на ней будет. А
вот стрелять во врага, грех не велик – попадет стрела или болт, то
такова судьба и воля господня.
- Бейте в тех, кто вмешаться
попробует, а потом отход наш прикрывайте. Мыслю, что справимся…
Вот только особой уверенности в
голосе пятидесятника не послышалось – идти с полудюжиной во
вражеский лагерь с одними бердышами было «дорогой в один конец».
Убьют их всех там, хотя ворогов побьют множество – резать сонных
ночью куда удобнее, не то, что днем с ландскнехтом в строю биться.
У них эта вылазка есть единственный шанс нанести супостату
серьезные потери, ворог сейчас спит и рассвета сам до дрожи боится.
Ведь если неведомый стрелок снова палить начнет – всех убьет в
чистом поле. Столь быстрой и меткой стрельбы никто из стрельцов не
то, что не видел – не слышали, даже испив множество чарок
«вымороженного» пива или «хлебного» вина. И легенд таких не
слагали, но вчера с утра все воочию увидели, приняв за неведомое
колдовство, не иначе…